В одно мгновение

– Я пойду с вами.

Мама кивает, и на этом лаконичное вступление оканчивается. Они тут же принимаются карабкаться на склон, к дороге, с которой упал наш фургон. Оз помогает Мо залезть обратно на Миллер-мобиль, и они вдвоем смотрят вслед маме и Кайлу, пока те не исчезают за прозрачной снежной пеленой. Только я замечаю, что мама даже не попрощалась с Озом.

13

– Куда они ушли? – спрашивает Оз.

– За помощью, – отвечает Мо.

– Я хочу есть.

– Я тоже, – говорит Мо, и эти простые слова, как ни удивительно, действуют. Оз кивает.

Тетя Карен, дядя Боб и Натали глядят на вернувшихся Мо и Оза из своего гнезда в конце фургона.

– Где Энн? – спрашивает дядя Боб.

– Ушла за помощью.

– Слава богу, – выдыхает тетя Карен.

По лицу дяди Боба разливается тревога. Он упирается взглядом в снежную стену на месте лобового стекла, сгибает левую ногу и морщится, словно демонстрируя – то ли себе самому, то ли всем вокруг, – что у него есть причина не быть сегодня героем.

– И парень с ней? – спрашивает он с явным беспокойством в голосе.

– Кайл, – говорит Мо и садится рядом с папой.

Она сильно прикусила губу, чтобы та не дрожала. Оз возвращается в свой угол, укладывает Бинго себе на колени. Дядя Боб так и глядит на стену из снега, а тетя Карен смотрит, как Мо стаскивает мамины ботинки, которые ей малы, и надевает свои обледеневшие сапоги, пытаясь впихнуть замерзшие пальцы ног в негнущиеся кожаные голенища. На лице у тети Карен явно читается горечь из-за того, что мои угги достались Мо, а не Натали.

Выражение лица Натали разгадать куда сложнее. Брови слегка приподняты, и я не могу утверждать наверняка, но, кажется, помимо презрения, которое она явно скопировала с матери, я вижу у нее на лице проблеск уважения. Возможно, она понимает, что, если бы мама отдала ей мои угги, ей бы даже в голову не пришло их вернуть.

Застегнув сапоги, Мо пробирается к кабине. Мамина и Хлоина сумки все еще лежат там, куда они приземлились после аварии, – за спинкой водительского сиденья – вместе с игральными картами, покерными фишками и буквами от «Скраббла». Свою сумку тетя Карен забрала и держит при себе.

Сначала Мо разбирает содержимое маминой сумки: несколько сотен долларов наличными, кредитки, солнечные очки, щетка для волос, пара десятков чеков, шесть ручек, тампоны, меню ближайшего к нашему дому тайского ресторана. В Хлоиной сумке обнаруживается куда более щедрый улов: помимо бесполезной косметики и оберток от конфет в ней лежат потрепанный экземпляр «Гордости и предубеждения», пара черных колготок и зажигалка. Мо воровато сует колготки в карман и откладывает в сторону книгу, зажигалку, чеки и наличные. Затем она лезет дальше в кабину, на миг замирает при виде пропитанных кровью сидений, открывает бардачок и вытаскивает оттуда несколько карт, папину шапку и морковку: папа прихватил ее для снеговика, которого собирался слепить вместе с Озом. Мо прячет морковку в карман, к колготкам, а шапку и бумагу несет обратно в фургон.

При виде шапки лицо дяди Боба темнеет. У него нет своей шапки, и мне становится не по себе. После ухода мамы и Кайла расстановка сил явно изменилась. Теперь дядя Боб, тетя Карен и Натали оказались на одной стороне, а мой папа, Мо и Оз – на другой. Я смотрю туда, где лежала сумка тети Карен, и вижу, что теперь сумка спрятана под сиденьем.

Мо растягивает папин капюшон, и дядя Боб словно выныривает из глубины на поверхность. Он встряхивает головой, как будто очнувшись от морока, и встает.