Исповедь

— Надолго к нам?

— Думаю нет.

— А я было подумал, что в пароходство устраиваться. Показалось, уволенный в запас летчик. Смотрю канты голубые.

— Бортинженер.

— Впервые в нашем городе?

— Родился здесь во время войны. Отец тут похоронен. Отчим воевал. Вот он действительно был летчиком. На Каталине летал.

— Помню, помню… базировались они в гидропорте. Хорошие, надежные самолеты. Мазурук, кстати, тоже на них летал. А отец кем воевал?

— Катерником. Ходил на торпедных катерах. Погиб, будучи командиром звена. Прикрывал отход ведомых. Его мессера потопили.

— Это когда немецкую подлодку на корм рыбам запустили?

— Точно. Вы… помните?

— Припоминаю… — Замявшись на секунду, промолвил старик. — Я-то помню, еще несколько человек. Вот и вся память. Так ты его сын будешь?

— Сын.

— Что же ты, сын, раньше не приезжал? Цветочки на могилку отца не положил?

— Так жизнь сложилась. — Мне не хотелось, да и неловко было посвящять постороннего человека в семейные тайны.

— Не долетал до наших краев, значит?

— Не приходилось. Вы мне подскажите лучше как к могилке пройти. Отчим говорил, что над входом в порт, на скале его похоронили. Памятник там должен стоять. Да и цветы купить надо бы.

— Цветы, это не проблема. Цветы на базаре у азербайджанцев чи армян, всегда купить можно. Вот только куда ты их класть будешь? Вот проблема.

— Не понял…

— Сложное это дело. Многое изменилось…

— Поясните.