Толкинс ее настроя явно не ощущал. Скорее, напротив, он со снисхождением оглядывал невзрачную девицу, что возомнила, будто она может распоряжаться тут — и главное, что сможет это сделать. Сама она была худенькой, сутулилась и выглядела как какая-то замарашка, непонятно с чего вообще решившаяся пересечь порог его кабинета. Говорила Кассандра тоже негромко, так что приходилось вслушиваться в каждое ее слово, и тем самым лишь сильнее порождала в Толкинсе желание побыстрее избавиться от нее.
— Господин Толкинс, — произнесла Кассандра, когда терпение ее, наконец, стало подходить к концу, а обсуждение так и не сдвинулось с места. — Кто ваш заместитель, мистер Рено?
Толкинс, еще не чувствуя подвоха, подтвердил. Нажал кнопку вызова и отдал распоряжение секретарю.
Через две минуты в помещении появился голубоглазый молодой человек неожиданно ирландской внешности — щеки его украшали легкие тени веснушек, а медные волосы топорщились, выглядывая из-за ушей.
— Господин Рено? — поинтересовалась Кесси, когда он вошел.
Тот серьезно кивнул.
— А по имени, простите, кажется, Гратин?
Секретарь снова кивнул.
— Вы меня не представите, господин Толкинс?
Толкинс недовольно причмокнул.
— Господин Рено, это леди Кинстон. Наша юная… владелица.
Кассандра изобразила легкий светский поклон и снова посмотрела на Рено с вежливой полуулыбкой.
— Господин Рено, распорядитесь, пожалуйста, подготовить документы об увольнении господина Толкинса.
Господин Рено перевел недоуменный взгляд с леди Кинстон на Толкинса и обратно.
— И о своем назначении на его пост. А также предупредите всех — и себя в том числе — что так будет с каждым, кто с первого раза не выполнит мой приказ.
— Я вас понял, — сказал Рено быстро, легко склонил голову в поклоне, бросил на Толкинса еще один короткий взгляд и пожал плечами, будто извиняясь, а затем вышел за дверь.
— Я работаю здесь двадцать лет… Дев…
— Разговор окончен, — сообщила Кесси все так же негромко и встала. — Освободите, пожалуйста, кабинет.
Отчеты она получила к вечеру — от того же Рено, и в самом деле не поняла в них ничего. В школе у них была экономика, и Кесси всегда хорошо удавалось составлять бизнес-планы, но в монастыре никто не считал необходимым обучать девочек математическим наукам, и Кесси порядком подзабыла все, что учила до этого, не говоря уже о том, чтобы приобрести какие-то новые знания.
Почти целый день она сидела за бумагами, силясь разобраться в потоках цифр и букв, а затем решила признать свое позорное поражение. Позориться, к слову, Кесси не любила и потому, набирая номер Рено, мысленно приготовилась к тому, что придется уволить и его.