Денисов положил конверт с документами на место.
— Мне это известно от адвоката.
— В чем же твой интерес, не пойму? Взятками вроде уголовный розыск не занимается!
— Меня интересует человек, которому оставляли вещи в камере хранения. К нему в руки попали письма заявительницы… К твоему делу это не имеет отношения.
— Об этом, представь, я догадался! Мне свой воз придется тащить самому.
— Ты крепкий. Как вы обнаружили этих двоих здесь, на Курском вокзале?
— По приметам. Когда они вышли на платформу.
— Сопротивлялись?
— Только один. Гребенников. Поэтому мы ими и занимаемся вместо того, чтобы сразу передать их вместе с материалами в Курск. Или еще куда-то.
— В шестьдесят восьмое. Или в Строгино. Там тоже произвели обыски.
— Я знаю. — Инспектор мужественно боролся со сном. — Обыски, связанные с этим Тхагалеговым. Я интересовался.
— Твоя версия?
— У абсолютного большинства подсудимых на процессе изъяты значительные ценности. Только у некоторых при расследовании не удалось ничего обнаружить. Может, лучше прятали? Среди них как раз Тхагалегов. Ни сберкнижек, ни мехов… И вот теперь кто-то из уголовников решил попытать судьбу.
— Тхагалегов бывал в Строгине?
— Жил. Когда расстался с женой, получилось так: она просила не мешать ее счастью с любимым человеком, и он ушел на квартиру в Строгине.
Хотя инспектор просил доставить Гребенникова, в кабинет ввели молодого, в плаще. Следом вошел Антон, он конвоировал задержанного от дежурки. У парня было веснушчатое лицо, пунцовый рот. Вокруг лица крупными кольцами вились золотые пряди.
— Падший ангел, — усмехнулся инспектор, здороваясь с Антоном. — Садитесь.
Задержанный просительно улыбнулся:
— А закурить найдется?
— Найдем, — Антон, попыхивая папиросой, потянулся за пачкой, но задержанный предупредил: