— Расскажите об обратном пути, — попросил Денисов. — Где вы взяли последнюю почту?
— За два с половиною часа до Москвы. В Ожерелье.
— Кто принимал?
— Сам. Кладовщикова помогала.
— А остальные?
— Чем занимаются в дороге? Шли с опозданием, работы не было. Про заносы еще в Мичуринске предупредили. Кто спал, кто так валялся.
— Разговаривали?
— Обо всем переговорили. По-моему, с Приволжской дороги уже молчали.
— Что было дальше, по прибытии в Москву? В город ходили? В магазины?
— Косов один ходил.
— А вы?
Ольшонок погасил сигарету.
— Никуда. Да и куда идти?
— Не знаю. В столовую, например.
— Я вообще не ем в столовых! — Денисову послышалось нескромное — похожее на хвастовство.
Давала ли вагонная жизнь другие поводы к самодовольству?
— А остальные?
— У нас все с собой: картошка, сало, капуста. Теперь дыни «кара кыз». Зимний сорт. По-ихнему — «черная», по-нашему — «старая дева»… С утра занимались кто чем. Валера спал. Кладовщикова разговаривала в купе с Вайдисом.
— Вы знали его раньше? — спросил Денисов.
— Вайдиса? — Ольшонок повертел пепельницу толстыми пальцами, поставил на место. — Никогда. Кладовщикова попросила за него: порядочный человек, земляк, ночевать негде… Понимаю: нарушение! А как отказать?! Столько лет вместе ездим, всяко было!