Глава 44. Мирон
— Мирон! – она дергает дверь, и та бьется об стену. Хочется вжать голову в плечи, но назад дороги нет.
Теперь нужно пережить ее гнев, дать понять, что я согласен уже на любые условия, только чтобы она со мной была. Только чтобы больше не убегала. Потому что дерьмово без нее. Без нее нет радости ни от чего. Все планы, цели, заработанное бабло.
Она ведь мерило всего.
Как без нее то?
Без кожи гладкой, волос этих шелковых лунных, тела, что соблазнит и святого. Но перед глазами до сих пор тот момент, когда увидел ее разбитую, в разрушении которой я был непосредственным участником. Я тоже виноват. Я дерьмо. Я не заслуживаю ее. Но эгоизма во мне больше. И как бы далеко она не бежала, я все равно буду догонять.
У меня машина быстрее.
— Митя! Ты знал! И мама! Боже! Миранда… Это все ты, да. Ты весь год не мог мне написать, как мужчина, но писал как девушка! Трус! Ублюдок…
— Саш, послушай, он же не со зла, — пытается меня оправдать Митя, который еще несколько дней говорил, что затея плохая и Сашу это не вернет. Но есть у людей свойственное им качество, верить в лучшее. Верить в чудо.
— А ты вообще молчи. Ты обманул меня. Мама врала.
— Не правда, доча, — появляется Ольга, и я невольно любуюсь этой мудрой, но слабой женщиной. Саша обязательно будет счастливой. Теперь будет только так. Со мной. – Ты спросила Даша ли сказала о твоем прилете, я ответила, что нет.
— Отличная тактика, Мам, — начинает реветь это дурочка. – Ты просто не договорила мне правды. И когда вы спелись. Как вы вообще могли спеться!?
— Мирон пришел к нам неделю назад, рассказал о тебе и предложил попробовать помириться. Он считал, что ты к этому готова.
— А может быть я начну сама решать, когда я буду к этому готова? — орет она и разворачивается, убегает вниз по лестнице. Без пальто, а там уже во всю гремит.
Киваю Мите с Ольгой и бегу за Сашкой, хватая свою куртку и ее пальто. Она бежит быстро, в сторону парка, даже не замечая, как начался дождь. Как стремительно одежда намокает.
Ловлю ее возле дерева, прижимаю к нему спиной. Скрываю глупую от дождя и кутаю в пальто, затем в куртку, крепко обнимаю, пока она стучит зубами.
— Ты трус…
-Это верно. Не хотел писать тебе не подготовивши почву.
— Ненавижу тебя.
— А родные, они недостаточный повод все забыть и простить меня. Саш, прости меня, — втягиваю родной запах, задыхаюсь сладостью, не чувствую холода, только жар, только ее горячее дыхание на шее. Только мою Сашу. Такую всегда близкую, и такую далекую.