– По десять динаров за каждого раба в течение двух месяцев.
– Это неплохо, – проговорил Абдурохман. – Но что будет, если рабы сбегут? Ведь для отправки их на берег нужно снять с них цепи. А если они убегут, то нам с тобой, почтенный Мустафа, придется компенсировать их стоимость из наших кошельков.
– Убегут? Здесь? Куда? Мы отправим на работы гяуров-урусов, которым некуда бежать в незнакомой стране и в незнакомом городе.
Абдурохман задумался. Глупо было упускать шанс пополнить кошелёк.
– Значит по десять динаров?
– По десять за одну голову, – сказал капудан-ага. – Треть твоя, Абдурохман.
– Треть? Я согласен за половину.
– Это и есть половина, Абдурохман. Мне треть. Треть тебе. И треть остальной команде галеры. Никто не должен нас выдать. А что может заткнуть болтливую глотку кроме золота?
– Ты прав, почтенный капудан. Пусть будет треть…
***
Воины с ятаганами в сопровождении Абдурохмана спустились на нижнюю палубу к гребцам. За ними шел толстый мужчина в шелковом халате и большом тюрбане. На его обвислых дряблых щеках был нездоровый румянец – ему было тяжело спускаться вниз.
– Я говорил тебе, почтенный Дауд-бей, чтобы ты не утруждал себя понапрасну. Я бы сам подобрал тебе рабов.
– Нет, Абдурохман. Если я плачу вам по десять динаров, то хочу получить крепких рабов. И отберу их сам, – проворчал толстый турок.
– Как тебе будет угодно, почтенный Дауд-бей. Выбирай. Но не забывай, что тебе можно взять только невольников из урусов.
– Сам помню. Вы боитесь отпускать тех, кто знает империю османов? А много таких у вас?
– Рабов из числа правоверных? Есть немного. Это воины проявившие трусость в бою или каратюрки2 проданные в рабство за мятеж.
Турок стал внимательно осмаривать рабов. Он ощупывал мышцы и приказывал гребцам открывать рты.
– Вот этого! И вот этого! – он указал толстым пальцем на двух рабов.
– Хороший выбор. Расковать! – Абдурохман кивнул корабельному кузнецу.
Тот принялся за работу и стал стучать молотком.