— Иди, садись рядом с Михаилом Петровичем, — предложил Чергинец Малыхе и пожал ему руку.
— Бывай, Серега. Загляни ко мне как-нибудь, может, скоро и на рыбалку выберемся. — Малыха ответил Чергинцу крепким рукопожатием.
— С тобой, обженившимся, выберешься! — усмехнулся Чергинец.
— Тебе бы тоже пора кончать с холостяцкой жизнью. — И Малыха дружески подтолкнул Чергинца.
Но Мелентьев и Чергинец не пересели в другой автобус. Иван Дементьевич предложил пройтись пешком до его дома.
Квартал прошли молча, но потом не выдержал Чергинец:
— Ну что, Иван Дементьевич, довольны своей идеей? Проверили подозрения?
— Я же говорил тебе, что никого не подозреваю. Мертвые не могут защищаться. Значит, живые не имеют права обвинять их. Тем более, что нет никаких доказательств. Только догадки. Вот я и хотел, чтобы все поняли: некого и незачем обвинять.
— Но Петрушина же кто-то убил?
— Черт с ним. Кому от этого жарко или холодно?
— А закон?
— Главным законом должна быть совесть.
— При коммунизме так и будет, — улыбнулся Чергинец. — Но пока еще хватает людей, у которых совесть — что мешок: что хотят, то и кладут туда.
— Это сейчас такие развелись.
— Ой ли, Иван Дементьевич, сами знаете, что не правы. А в войну таких не было, да? И Сличко не было? И Петрушина?
— Вот и славу богу, что их обоих убрали.
— Что-то уж больно долго молчала совесть у того, кто их убрал. А я так уверен, что и у него самого на совести нечисто.
— У кого?
— Не знаю, у кого. У кого именно. Но у того, кто убил Петрушина, нелады с совестью. Это факт. И я уверен, что прокурор уже знает, кто это.
— Ты думаешь? — спросил Мелентьев и побледнел.
ebooksa