Но я не хотел беседовать с Бизяевым в присутствии Сергея:
— Видишь ли, мне с ним надо с глазу на глаз.
— Вижу. И не буду вам мешать, — откликнулся Сергей.
Когда Я принес в его жарко натопленный дом холод осеннего дождя, он только сказал:
— Идите в мою комнату — он там спит.
Володя Бизяев крепко спал в комнатке за кухней. Комнатке, которую Сергей до сих пор называл своей, хотя ему принадлежал уже весь дом. Она стала его комнатой, когда родители ее выделили ему. Своему старшему сыну в день поступления в вечерний техникум. Ее никто не занимал, пока он был в армии.
И когда он остался совсем один, Сергей долго не мог заходить в большие комнаты, где все напоминало об отце с матерью, о младшем брате, чью гибель старики не смогли пережить.
Конечно, именно эту комнатку он всегда предоставлял Володе, если тому приходилось заночевать или просто надо было позаниматься в тишине у старшего друга.
Красивое Володино лицо и во сне было напряжено. Я опустил холодную ладонь на его оголенное плечо. Володя вздрогнул во сне, дернул плечом, пытаясь сбросить мою руку, но я ее не убрал.
— Володя, — позвал я.
Он узнал меня и протянул глуховатым низким голосом:
— Добрый вечер. Добрались, значит, до меня… Долго вы добирались, можно было и побыстрее.
— Мог бы и пораньше, да тогда я многого не знал. Того, чего и ты не знаешь. Ты мне только скажи: что ты делал в тот вечер и в ту ночь в Крутом?
— Вы уверены, что я там был?
— Я знаю об этом. Тебя видел Малыха.
— И я его видел.
— Вот и скажи, что ты там делал?
Бизяев подумал, прежде чем ответить. Провел крупными пальцами по высокому лбу, откинул назад длинные гладкие волосы цвета воронова крыла, по контрасту с ними еще ярче блеснули белоснежные зубы. Он как будто усмехнулся. Вот именно — как будто. По правде — боль подавил.
— Любу ждал, — сказал, наконец, он.
— Дождался? — не нашел я, к несчастью, другого слова, И снова сверкнули его зубы.