Следы в Крутом переулке,

— С чего ж он тогда… — Малыха осекся: не следовало говорить лишнего.

«Неужели он просто знает все наперед, — подумал Гришка, — или чует? Ну и ну… Так вот для чего он послал меня сюда… А я-то? Надеется на мою сообразительность и ловкость. А я уж струсил было…»

Аппетит у него пропал. Малыха закрыл кастрюлю крышкой.

«Значит, так… Пока она в доме, вряд ли кто появится. А уйдет она только утром — на похороны. И Верка, значит, должна пойти с ней. А я — остаться. И кого-то ждать. С голыми руками? Надеется на сообразительность? Может, надо что-то в доме найти? Может, оружие какое?»

— Надя, слушай меня. Надо нам здесь поискать. Надо нам с тобой найти то, что тот, кто приходил, хочет найти и забрать.

— А что искать, ты знаешь?

— А ты догадаться не можешь? Тебе ж видней.

— Откуда я могу знать? Не золото же. Золото, он говорил, еще до меня все продал — что у него было. Деньги все, говорил, на сберкнижках. На черный день. Копейки в доме не держал. Проценты для него были дороже всего на свете. Так и говорил: спокойно, мол, жить могу, когда знаю, что деньги прибавляются.

— А может, тому, кто приходил, не золото и не деньги нужны? Может, документы, бумага какая?

— Документы? — Надежда удивленно посмотрела на Малыху. — Когда отца схоронили, Павел Иванович сжег какой-то пакет. В тот же день. В этой вот печке. Еще меня позвал и сказал, чтоб я видела — что он все сжег. А мне тогда плевать на все было. Подумала: жги, все жги, что тебя с отцом связывало. Гори оно огнем, все прошлое, ваше и наше. Может, новая жизнь начнется. Да, не судьба мне, видно. Верке вот повезло, что тебя ухватила. А я ошиблась. И с Елышевым, и с ним… Он, когда жег, знаешь, у него аж руки тряслись. А когда все сгорело, так он будто совсем другим человеком стал.

— Ну человеком-то он никогда не был.

— Какой-никакой, а все человек. Не тебе знать. Меня-то пожалел, приютил.

— Дура ты, Надя. Это ты его пожалела. Согрела. Да разве ты поймешь? — Малыха безнадежно махнул рукой. — Все ж таки давай поищем чего-нибудь.

— Ищи, — безразлично сказала она.

— Но пойми, тот, кто ломал замок, что-то же надеялся найти.

— Ищи, — безразлично сказала она.

Четыре четких, отрывистых щелчка по оконному стеклу заставили их обоих вздрогнуть.

— Надя, ты кого-то ждешь?

А она стояла у плиты побледневшая, глаза застыли в каком-то необъяснимом страхе, нижняя губа отвисла.

— Иди, спроси — кто, — прошептал Малыха.