— Спроси сам.
— Иди и спроси, я сказал.
Надежда глянула вниз, на сжатые кулаки Малыхи, отшатнулась и чуть ли не побежала на веранду. Малыха бесшумно последовал за ней. Подойдя к двери, Надежда спросила, и голос ее подрагивал:
— Кто там?
— Надя, а Надя, может, тебе в чем помочь?
Этого голоса Малыха никогда не слышал и постарался запомнить, чтобы при случае узнать.
— Ничего мне не надо.
— Если что, ты смотри. Позови, коль что. Соседи мы как-никак. Да и…
— Не надо мне ничего. Спасибо.
На крыльце потоптались. Вроде человек не хотел уходить, надеясь, что ему откроют. Потом что-то прохлюпало вдоль степы. Явно кто-то пытался заглянуть в дом, искал щелку между ставнями, но затея была бесполезной, и вскоре человек ушел.
Малыха обратил внимание, что ни одна соседская собака не тявкнула. Может, морось позагоняла собак в тепло?
— Кто это?
— Сосед. Слышал же.
— А кто у тебя там в соседях? Молодой?
— Да брось ты, — упрекнула Надежда. — Если б хотела изменять Павлу Ивановичу, поискала б подальше от дома. Хотя б в вашем порту.
— А если бы меня не было, открыла?
— Ну, что заладил? Я бы вообще уже спала. И свет везде загасила.
Она вдруг резко повернулась к нему, обхватила его шею оголенными — полными и теплыми — руками, прижала лицо к его груди и зарыдала. Он растерянно провел ладонью по ее волосам, погладил покатые плечи. Его руки, словно сами по себе, сошлись за спиной, еще сильней прижали ее к груди… Но он вдруг вздрогнул, очнулся, понял, что происходит или может произойти. Взял ее обеими руками за плечи и сильно тряхнул.
— Ну, не реви. Не реви. Может быть, тебе лучше пойти к Софье ночевать? Утром все равно вам на кладбище… Ну, нельзя же так. И я же ведь не железный… Не плачь, Надя, не плачь. После смены Вера должна зайти, — наконец сказал он, — я ей записку оставил, что к тебе поехал.
Но она словно не слышала его.