Собираясь на театральную премьеру, я как всегда не поспевала. Время неумолимо поджимало, а мне необходимо было выгладить блузку и нанести последние штрихи к макияжу.
Одевшись, я подошла к зеркалу и чуть не застонала от разочарования. К вымытым, пышной гривой ниспадавшим на плечи волосам заранее приготовленное платье явно не шло! Поглядывая на стрелки часов, я лихорадочно копалась в шкафу, отвергая один вечерний наряд за другим.
Наконец решив эту проблему, я на пределе времени выскочила из квартиры, молясь о том, чтобы не попасть по дороге в «пробку» и успеть на спектакль хотя бы к последнему звонку!
Торопливо сбежав по лестнице и мельком кивнув поднимавшейся наверх соседке, я вышла на улицу и заспешила к автобусной остановке.
День, в смысле погоды, не задался. Небо, обложенное свинцовыми облаками, приблизило сумерки, обещал быть дождь, а я в спешке позабыла зонт, но возвращаться не хотелось.
Проходя мимо мясной лавки, я вспомнила, что собиралась прикупить на завтра продуктов, но сборы вывели меня из колеи, и теперь оставалось только вдохнуть и махнуть на эти планы рукою.
Машинально я скользнула взглядом по небольшой группе людей, терпеливо ожидавшей своей очереди. Семь обычных, ничем не примечательных людей, которым не лень потратить день в покупках. Я пронеслась мимо них, словно ветер, и собиралась перейти улицу, когда мой взгляд приковало необычное зрелище: чуть в стороне, в промежутке между лавками, стояла страшно худая собака, со следами ран на боках и спине. Не будет преувеличением сказать – это был скелет обтянутый кожей, живыми оставались только полные голода и тоски, большие на исхудалой морде, глаза.
Собака явно потерялась, так как на шее ее сиял дорогой ошейник.
«Сколько их, бедолаг, бродит» – подумала я с жалостью, собираясь пройти мимо, и вдруг увидела пролетевшую к бедняге сосиску. Кто-то из прохожих пожалел несчастную животину, не пожадничал, поделился!
Но собака повела себя странно, она почему-то не нагнулась за вкусным подарком, а сидела, пошатываясь из стороны в сторону, и казалось, что из ее глаз сейчас польются слезы.
И тут только я заметила страшную подробность, маленькую деталь, которую прежде упустила из виду – на собаку был одет намордник. Жесткий, не дающий есть и нормально пить намордник!
Человек, бросивший псу сосиску, наверное, как и я, в спешке не заметил намордника, а может, решил сделать доброе дело наполовину. Его можно было понять, так как перед ним сидела не простая собака, а известный своей свирепостью и непредсказуемостью Пит-Буль – терьер.
Я сама боялась и ненавидела столь опасную породу, оберегая свою дворнягу от острых зубов живущего в нашем доме монстра. Но сейчас я остановилась потрясенная этим зрелищем, словно вкопанная!
Возможно, кому-то и легче взять и уйти, действуя по известной поговорке «С глаз долой – из сердца вон». Я лично к таким не отношусь, зная, что если повернусь и уйду, то эти молящие о помощи глаза не дадут мне покоя. Где-то в глубине души я пожалела, что не пошла другой дорогой, проще об этом не знать, чем принимать нелегкое решение.
Что делать, как поступить, мучил меня вопрос. Страх и ненависть боролись во мне с состраданием. В то же время я отдавала себе отчет, что таит в себе данная порода, насколько опасна такая собака, особенно бездомная и голодная, если ее страшные клыки освободить от пут. Такая порода и с хозяином может натворить массу бед, а при мысли, что этот монстр, подобный взведенному пистолету в руках несмышленого ребенка, будет самостоятельно разгуливать по нашему району, меня пробирала дрожь.
Быть может, лучшим для всех исходом станет ее гибель – промелькнула у меня мысль? – Не я ли сгоряча давеча говорила, что таких собак надо уничтожать!
«Да, наверное, это будет самое правильное решение» – сказала я себе, не в силах оторвать взгляд от собачьих плачущих глаз.
Я разрывалась от противоречивых чувств. И так и эдак было плохо.
Да, я не любила Пит-Булей, осуждала людей, их заводящих дома, но с другой стороны, в чем виноват этот несчастный голодный пес? Он таким родился и совершенно не понимал, почему его избегают и не любят. Говорят, что дома, среди своих, они проявляют нежность и щенячью ласковость, что многое зависит от воспитания, от того, какие навыки привьют им хозяева.
Все эти мысли пронеслись мгновенно, продавщица продолжала отвешивать товар покупателю, а люди – проходить мимо изможденного обреченного пса. Он ни на кого больше не надеялся, зная, что его никто не пожалеет. Что творилось в его крутолобой собачьей голове, какие мысли копошились, сколько пришлось пережить несчастной собаке за последние дни: здесь и потеря любимого хозяина, и чужой, во всем враждебный ему мир, в наморднике он даже постоять за себя не может, наверное; пить он с трудом, но понемногу умудрялся, а вот еда для него стала недоступна, он (я повторюсь) не мог также постоять за себя, и это было видно по глубоким ранам на его тощих боках.