– Теперь-то он точно меня обыграет, да еще как-нибудь по позорному, – думал я, передвигая фигуры.
Битва шла нешуточная, и от волнения сердце в груди билось неровно.
Тем временем вокруг нашей скамейки собрались местные пенсионеры и молча глазели на доску, изредка между собой перешептываясь и покачивая головами.
Дядя Вася раздраженно на них поглядывал, подслеповато щурился и вел себя неуверенно. Надувшись пива, он, красный как рак, мучительно долго думал над каждым ходом, а рука, хватавшаяся за все фигуры подряд, дрожала.
Вскоре я с удивлением заметил, что побеждаю, и радостно повернулся к Мишке. Но тот толкнул меня локтем в бок: – Играй!
– Да, да, да,– загалдели деды и старухи, полностью с ним согласные. И я продолжил.
Сделал еще один ход, затем еще и еще ход и, окончательно разгромив противника, собирался поставить ему мат.
Но не тут-то было. Сколько я не искал на доске его короля – его нигде не было.
Я протер глаза, зажмурился, закрыл и вновь открыл их, но король на доске так и не появился. Ход был мой, и пауза затягивалась.
– Ну же, мочи его, – услышал я нетерпеливый шепот ничего не подозревающего друга.
– Да, да, да, – вновь загалдели слухастые старики. И тут я спросил у Василия Петровича: – А где ваш король?
– Чего? – переспросил тот в недоумении. – Ах, король! Где мой король? Ну, молодежь пошла, невнимательная, ничего не помнит! – обратился он к окружающим и укоризненно обернулся ко мне, разъясняя: – Так ты ж его пять ходов назад у меня срубил! Не помнишь?
Какая разница? Или скажи, сколько мне лет деточка?
Эти взрослые такие странные!…………. Особенно тетеньки. Попробуйте спросить у них, сколько им лет! Сами убедитесь!
У них при этом вопросе лицо делается загадочным – словно мешком по голове ударенным, а глаза куда-то внутрь смотрят и всю ее тянет и ломает, прежде чем она, глупо улыбаясь, спросит: – А сколько тебе кажется!?
На мой взгляд, они, что в тридцать, что в пятьдесят выглядят одинаково – одинаково старыми! Поэтому я всегда отвечаю: – Тридцать.
И если после моих слов, мне говорят ласковые слова и угощают конфетой, значит ей, на самом деле стукнуло пятьдесят, а то и все семьдесят.
На днях к нам одна такая тетенька зашла, сразу со мной засюсюкала, словно я маленький.
Такое впечатление, что она сразу теткой родилась и не знает, что в двенадцать лет человек полностью сформировывается и если он не любит в этом возрасте есть манную кашу на завтрак, то уже никогда ее не полюбит – хоть ты тресни!
Так вот, пришла она к маме в гости, а мучила вопросами меня.