Представьте себе: в квартиру вступает наш старший с плакатом «Кошмары прошлых лет», за ним следует девчонка с бумажными ушками на шапочке и красным шарфом, привязанным сзади к хлястику шубы, за ним я с вывернутыми карманами, а замыкает колонну бычок с синяком, размазанным вокруг глаза нашей художницей. Хозяева встречают предводителя радостным возгласом: «Репа!» и раздачей вновь прибывшим бокалов: по телевизору уже вещает президент. Потом следует наше триумфальное выступление. Девчонка, слегка уже протрезвевшая и после закусывания умиротворённая, оказывается очень артистичной. Она ходит вокруг стола стреляет глазками и интригует. Мужики орут: «Разлука!», «Лучшая подруга!», «Любовница!». Она надувает губки: «Разве я к тебе не приходила?». Наконец одна из дам догадывается: «Белочка!», на что девчонка удивляется: «Странно, а я думала, что только к мужикам прихожу!» А я вручаю той даме фигурку белочки, что было очень кстати.
Потом вперёд выступил бычок и мрачно сказал: «А с меня у вас у многих утро начиналось!» Женщины накинулись на него. Он с удовольствием зажимал тех, кто не успевал увернуться. Наверное, поэтому они не спешили угадывать его имя. Когда бабы его утомили, он мрачно выкрикнул: «Да бодун я, бодун!» Тут уже мужики кинулись его обнимать: «Родной ты наш»!
Меня назвали и зарплатой, и тёщей, и подкаблучником, и безработным. После того, как все устали, я сказала: «Я – ипотека, хотя вернее было бы назвать импотекой. Совсем сил нет!» Потом Репа сделал глупое лицо и сказал: «А с меня вас всех сбивали!» Его тоже никто не угадал, хотя нелепых предположений было высказано немало. Потом он признался «Я – панталык». Потом пели частушки. Потом изображали памятники города. А потом один из гостей уговорил нас пойти в соседний дом. Там мы тоже имели бурный успех, и нас попросили выступить на бис на лестничной площадке. Потом часть маршрута выпала из моей памяти, потому что нас везде угощали. Помню, что продолжала дарить сувениры и что-то получала взамен. Потом девчонка закапризничала и отказалась быть белочкой, но я придумала новый кошмар – компьютерную стрелялку. Этот образ она воплотила под хеви метал, да так, что мужики слюной захлебнулись. Я за неё заволновалась, но нас поволокли в следующий дом, и этот дом оказался тем, в который меня сегодня не пустили, только подъезд другой. В этой последней квартире хозяин показался мне знакомым. Только назавтра я сообразила, кто это мог быть: в том доме УВД для своих сотрудников несколько квартир купило, так что это был Вовин сослуживец. Потом все выкатились к ёлке на площади перед торговым центром, и там мы продолжали валять дурака. Потом у ёлки я встретила Клавдию Васильевну, и она пригласила меня к себе. Белочка наша имела шумный успех, а я забеспокоилась, как бы какая-нибудь пьяная компания её не утащила. Выдернув мрачного бычка из толпы, я ему сказала: «Мы в ответе за тех, кого приручили!» И мы втроём пошли провожать Клавдию Васильевну. Какая-то компания пыталась Белку у нас отбить, но Клавдия Васильевна им сказала: «Ребята, мы из дома, где половина жильцов в полиции служит. Счастливого Нового года!» Мальчики поняли и отстали. Минут десять мы шли по проспекту, пока нам не попалось такси, из которого две крупные женщины выгружали одного щупленького мужчинку. Молодёжь села в такси и после бурного изъяснения во взаимной симпатии с нами распрощалась, обещав созвониться. Телефонами, кстати, ни тогда, ни раньше мы не обменивались. Да это было не из тех знакомств, которое следует продолжать. Встретились случайно люди, на время объединённые похожими жизненными неприятностями.
А мы с Клавдией Васильевной пересчитали горящие окна в её доме и постучали к тем, кто ещё не спал. И распили с ними шампанское, которое я протаскала в своём рюкзаке всю новогоднюю ночь. А наутро обнаружила в рюкзаке красивую шаль, расписанную в стиле батик, (вроде бы, хозяйка второй квартиры мне её сунула? Или третьей?), несколько милых сувенирчиков, шоколадку и круглую коробочку ассорти (эти уже не помню) и две визитки с просьбой позвонить. Представляю себе, сколько записок выгребла из карманов наша Белочка. Надеюсь, среди них найдётся счастливая любовь. Нет, визитки я выбросила сразу. Бурно проведённая ночь – это ещё не повод для знакомства.
Вовка через день позвонил, обиженный. Жена сослуживца похвалилась, как весело у них было, и удивлялась, что ж он со своей подружкой к ним не зашёл, он же любит хохмочки. «Мы тут объедались и опивались, даже не поплясали толком. А ты в это время рядом гуляла, и даже не соизволила к нам заглянуть!» Я к тому времени поуспокоилась, поэтому сказала, что заходила в половине двенадцатого, звонила и даже стучала, хотела предупредить, что забегу с друзьями. Вовка засопел и сказал, что утром первого обнаружил, что какая-то пьяная скотина вырвала проводок из звонка. «Ну, мало ли, упал человек, зацепился». «Нет, это только нарочно можно было сделать». Ну-ну.
Недели через две, навестив Клавдию Васильевну, я решила дворами выйти к торговому центру. До меня не сразу дошло, что слишком часто прохожие со мной здороваются и при этом улыбаются. Я близорукая, может, поэтому никого не узнаю? Но в универсаме, когда кассирша расплылась в улыбке и специально для меня открыла кассу, я сообразила, в чём дело, и спросила: «Наверное, мы ужасно себя вели?» Кассирша замотала головой: «Вы знаете, я здесь четыре года живу, с тех пор, как наш барак расселили. Но никого из соседей не знала. А сейчас со многими здороваемся. И в подъезде все как свои после праздника. Спасибо Пете, что вас к нам в дом затащил! Это был самый весёлый Новый год в моей жизни!»
Так вот, тот убиенный – Репа. Я ведь сразу сказала, что лицо его мне показалось смутно знакомым. То есть видела я его один раз в жизни. Поэтому решила, что он либо за счётом заходил, либо в коридоре с ним столкнулась. Вы лучше меня знаете, что живой человек и мёртвый – это большая разница. Репа был на внешность самый обыкновенный, а в общении – обаятельный сверх меры. Прекрасно подвешенный язык, быстрая реакция, яркая улыбка. Вы бы видели, как на него бабы реагировали! А труп – просто средненький такой мужик.
Нет, он не мог прийти ко мне. Во-первых, мы не знакомились и о себе ничего не рассказывали. Во-вторых, кто мог знать, что я на работе ночью окажусь? И, в-третьих, что ему от меня может понадобиться?
А по этим фактам найти его данные, мне кажется, несложно. Не по погонялу, а по квартирам. Он там был свой. Я не смогу найти те квартиры, нас Репа вёл, и я как мальчик-с-пальчик камушки по пути не бросала. Но, зная двоих – Вовиного сослуживца и кассиршу Галину из универсама (русая, широкое лицо, приятной полноты, средних лет), можно пройти всю цепочку и узнать, кто был этот Репа».
Вот и всё. А ещё Лара попросила узнать всё, что возможно, о ДТП, случившемся примерно 23-24 года назад. Молодая женщина по фамилии Денисова погибла под колёсами длинномера.
– Ну, у тебя и скачки интересов! Вроде, мужика искала?
– Дима, можно, я не буду объяснять? Просто помоги, если можешь!
Дважды моталась в Андреевский район к приюту. Один раз увидела, как женщина в платке и длинной юбке вела куда-то группу ребят. Одет Миша был в большое, не по росту, но тёплое пальто. Из благотворительности, наверное. Он узнал её раньше, чем она его, и запрыгал. Воспитательница придержала мальчика рукой. Лара закивала головой, мол, вижу, и Миша пошёл степенно, показывая, что не ждёт, чтобы Лара подошла. Другой раз увидела его во дворе. Ребятишки сгребали листву, а Миша что-то спрашивал у молодого мужчины в подряснике и ватнике поверх – священник это был, дьякон, а может, монах, Лара не разбирается. Отвечая мальчику, он положил ему руку на плечо, и Миша на мгновенье прижался к нему. Ох, как нужен отец!
Похоже, к детям тут относятся хорошо. Но всё равно казённое учреждение. На этот раз они встретились у калитки, коротко переговорили, и Лара передала ему пирожки и конфеты.
Вечером зашёл Дима и принёс ксерокопии дела:
– Дело очень давнее. Но всё равно, объясни!
Лара просмотрела эти несколько листков, подчеркнула имя, адрес и заплакала. И потом рассказала.
А вечером на рабочий телефон позвонил Миша:
– Лариса Александровна, я в больнице!
Поговорив, она уткнулась в платок и захлюпала.
ebooksa