Натиск

Ники головой ударился о комод. Хрупкая ваза упала с края и разбилась. Хорошо что в углу она разбилась, брат мог пострадать. Ники кажется начинал просыпаться. Он должен был проснутся. Нож выпал из рук и откатился в центр. Кровавая метка на кончике, в ночной темноте казалась лишь спекшимся вареньем.

Рики схватил куртку и бросился на улицу напроч забыв надеть ботинки.

Ч4.

Неведомый перст фатума указал на деревню Роджер и начал выжимать из него соки. Каждый старик, каждый взрослый и каждый ребёнок ощутил на себе давление извне. Здесь люди успели привыкнуть к размеренной жизни, им требовалось к ней привыкнуть. А’Элин оставляет незаживающие шрамы на душе, и они старались отгонять пагубные мысли, пытались объяснять всё рациональностью.

Осень, предвечная спутница зимы, начала своё пиршество, её роль в спектакле жизни в том чтобы пожать плоды лета и подготовить землю к прибытию сестры. Жизнь покидала сорниковую траву, некогда спелые, но несобранные плоды сгнивали отдаваясь циклу, а листья начинали покрываться золоченой кромкой.

Люди знали, на каком-то из подсознательных уровнях, что именно осень виновна в их плохом настроении. Зверь внутри трепетал перед страхом морозов и рвался наружу. Где-то внутри он взывал броситься в тропические края, туда где греет солнце, там где плоды не успевают сгнить. Туда где зима не тронет их хрупкие тела, ведь тела их по настоящему хрупкие, там где может быть лучше чем тут. “Может” для этого зверя равняется “будет”. И люди знали этого демона, знали и боролись с желаниями. Рациональностью.

Но в том невидимом саване судьбы над их головами смешивалось отнюдь не рациональное. Кошмары закрадывались в их головы ночью, кому-то больше, кому-то меньше, но все их видели. И не говорили о них. Забывали, или старались забыть. Эта была их ошибка.

Они винили “осеннюю хандру”. Каждый год она приходила с последним вырванным из земли урожаями и уходила с первым снегом. Она была болезнью маленьких деревень и маленьких городов. Те кто большую часть года проводил в работе на полях сейчас предавались скуке. И винили ее. В этом году она была особенно сильна.

А как рационально объяснить нож в руке у десятилетнего ребёнка? Если ли для этого причина в осени? Или же это та сила, невидимая и управляющая человеком в секунды слабости?

Глава 5. Ночь.

Ч1.

Ступни Рики изранились в кровь, но боль в ногах не могла сравниться с той что в боку. Он бежал сломя голову по ночному Роджеру. И ночь его радостно приветствовала. Тени вздымались под лунным светом и в них он видел красные глаза преисполненные злобой. Тени от деревьев, от домов и заборов сливались в один причудливый строй солдат намеренных тебя убить. Их алые взгляды с земли устремились вверх, смотрели на него и пожирали собственной злобой окружая маленького мальчика. Знания проходов и коротких троп потеряли всякий свой смысл, Рики видел лишь страх облаченный в черное впереди, и страх в виде его брата сзади. Нож блистал под лунным светом и разгонял тени. Солдаты расступались перед своим генералом, кланялись и бросали приветствия. Тут он был боссом и они должны ему подчиняться. Физический нож ударит больнее бесформенного солдата леса.

Рики пытался кричать, но не мог, ком в горле душил и наказывал за каждый преодолевший метр.Легкие рвало, шаги пели болью и отдавались скошенной походкой в бок.

Заборы, новые дома, вновь заборы, черные деревья, всепоглощающая черная бездна жухлой травы.

И он бежал, бежал в раскрытые алые рты, сквозь напитанные злобой глаза. От брата. К другу.

Ч2.

Она долго ждала этого дня и хотела выглядеть потрясающе потрясной. Сердце билось и ее рука дрожала.

Но этот день должен быть самым лучшим!

Вздохнув и собрав все свои силы она сосредоточилась на зеркале и на своих волосах. Волосы не хотели поддаваться и она нажимала на расчёску сильней.

– После сна так тяжело делать причёску, будто корова лизнула, ей богу!