Коварная ложь

22
18
20
22
24
26
28
30

Наконец она вынула стопку бумаг, смятых по краям и испачканных коричневым – как я надеялся, кофе – в центре. Любой, кто влюблялся в ухоженные пальцы Делайлы и ее свежеотглаженные костюмы, был глупцом, каким я не был.

У нее было столько же шансов стать собранной, сколько у меня трахнуться без презерватива (для справки: ошибка, которую я совершил лишь единожды, к счастью, не закончилась плачем новорожденного, которого я был обязан эмоционально уничтожить).

Я освободил ее от бумаг и бегло просмотрел их. Список. Основные пункты: множество глаголов действия и маленьких картинок, но мой взгляд остановился на Эмери. Она позировала, словно человек, которого фотографируют для уголовного дела.

– А это что такое? – Когда Делайла открыла рот, я добавил: – Кратко.

– Список дизайнерской команды. Они все молодые, но мы рассматриваем их на долгую перспективу. Шантилья, рыжая, руководит командой, пока Мэри-Кейт в декретном отпуске. Кайден, второй по старшинству, старший сотрудник по дизайну. Он англичанин и бестактен, но хорошо справляется со своей работой. Чрезвычайно эффективно. Он установил офис и мебель в пентхаусе, пока мы были на встрече с мэром на днях. Ида Мари, долговязая блондинка, младший сотрудник и моя любимица в этой компании. Милая и скучная, как Мармадюк. Каждый раз, как я ее вижу, приходится сдерживаться, чтобы не погладить ее по голове. Ты бы ее возненавидел. Ханна и Эмери – стажеры. Как выглядит Эмери, ты знаешь, а Ханна – брюнетка, о которой нельзя сказать ничего хорошего, – она вынула лист из низа стопки, – это самое важное. Тут перечислено все, что ты не можешь говорить своим подчиненным без того, чтобы не добавить в мою рабочую нагрузку судебный иск.

Оторвав взгляд от снимка Эмери, я сказал:

– Я знаю, как избегать судебных исков, Делайла. Она выгнула бровь.

– Да неужто?

Я выхватил у нее вторую бумажку и просмотрел.

– Не ругаться при сотрудниках. Не запугивать сотрудников. Не доводить сотрудников до слез. – Я уставился на нее, не понимая, серьезна ли она. – Какая-то диктаторская чушь. Я не могу контролировать их эмоции.

– Просто следуй списку. – Роско гавкнул дважды и потянулся куснуть меня за плечо. Я отодвинулся от крысы. Делайла притянула его назад, принялась запихивать его в свою сумку за тридцать тысяч долларов, пока снаружи не осталась только его голова. – У видимся вечером за ужином. Я ненавижу ужинать в одиночестве, а Кинг прилетает только в среду.

– Не смогу. Я сегодня волонтер в столовой.

Словно подтаявшее мороженое, она размякла: сначала глаза, затем поза. Я ждал, когда она уже растечется по полу лужицей, в которую я смогу шагнуть. По крайней мере, так мы покончим с этим разговором.

Она заговорила тише, будто собиралась раскрыть государственную тайну.

– Ты хороший человек, Нэш. Когда я впервые с тобой встретилась, я хотела уйти, а потом поняла, что ты – лучший человек, какого я знаю.

– Это не так. Возможно, тебе все же стоит уйти.

– А ты не видел заявления об увольнении у себя на столе?

– Так вот что это было? Я отправил его в шредер вместе с твоей прибавкой.

Она собралась уходить, но обернулась и выдохнула, голос ее звучал несколько громче, чем мне хотелось бы, но говорить «заткнись» единственному человеку, кроме моей мамы, который меня выносил, казалось плохой идеей.

– Я написала заявление об увольнении. Четыре года назад. – Делайла плотнее запахнула куртку. – Потом я увидела тебя в том итальянском заведении на Восьмой. Ты вошел с бездомной женщиной. Они не захотели ее обслуживать, и ты ушел оттуда. К тому времени, как мне принесли «королевский десерт», ты отвел ее в салон, подстричься, переодеться и накраситься, а сам вернулся, сделал заказ для нее и дал всем по тысяче баксов чаевых, кроме того засранца, который отказался ее обслуживать.