Коварная ложь

– Вы правы, – начал он, его глаза наконец-то, наконец-то, ожили. Я была в восторге от того, что зажгла в них искру, которая должна была стать для меня знаком к отступлению. Он уже заставил умолять его трахнуть меня, а потом оставил в подвешенном состоянии. Что еще он мог сделать? – Это Северная Каролина. Может быть, эстетика оттолкнет гостей отеля. Мы хотим меньше стиля «Уинтропский скандал» и больше «дружелюбный сосед-миллиардер». Есть еще предложения?

Я могла бы убить его, вырвать ему глаза и скормить их койотам.

– Нам нужна фокальная точка для вестибюля. Достаточно большая, чтобы занять весь его центр. Это также должно быть что-то, что привлекает внимание, чтобы оправдать минималистичный дизайн. Мы хотим, чтобы это стало темой для разговоров. Это единственное, что спасет этот отель от полного уныния.

Шантилья подняла руку, прежде чем заговорить.

– Мы не можем позволить себе фокальную точку. Мы должны оставаться в рамках бюджета. Мы уже купили несколько светильников, полы и краску в текущей цветовой гамме, – она покосилась на меня, – поэтому я настоятельно рекомендую проигнорировать идею Эмери.

Нэш вертел ручку в пальцах, такой безразличный к этому отелю, что это беспокоило меня.

– Полагаю, это «Уинтропский скандал». Шантилья все бубнила о своих сверхдорогих идеях. Ида Мари склонилась ко мне и прошептала:

– Что такое «Уинтропский скандал»?

– Случай, когда мудак обокрал бедных людей, – ответила я, испытывая благодарность за то, что никто из моих коллег не родился на Юге и не имел привычку читать «Файнэншл Таймс».

Не то чтобы я была лицом скандала.

Им был мой отец.

И все же.

Я не могла сдержать колотящееся сердце. Оно заполняло мою бедную грудь, отбивая яростный ритм, достойный соло на барабанах в «Карнеги-холле». Было такое чувство, что снежный человек зашнуровал свои кроссовки и пробежал внутри меня марафон.

«Держи себя в руках, Эмери. У глупых людей большие рты. Посмотри на Шантилью. Похож ли тот, кто потратил часть ограниченного бюджета на ручки шкафов в форме анальных пробок, на человека, который может тебя вычислить?»

– О, – И да Мари рисовала на полях своего блокнота, пока Шантилья заканчивала дерьмовую защиту своего дизайна, – надеюсь, он отправился в тюрьму.

Нет, живет в пляжном коттедже в маленьком городке в Северной Каролине. Раз в неделю папа присылал мне открытку по электронной почте. Я никогда не отвечала, но иногда, когда хотела почувствовать себя особенно мазохисткой, смотрела на фото и удивлялась, как ему удается жить в таком месте, где не поместился бы даже школьный спортзал. Население Истриджа почти удвоилось на Блайт-Бич, и все же в городе, как гепард, выслеживающий добычу, бродили сплетни.

Мне было интересно, как далеко зайдет Нэш, терроризируя меня. Я разгадала его игру. Рид ненавидел Нэша, но Нэш не ненавидел Рида. Должно быть, именно поэтому у меня еще была моя работа. Я объединяла Рида и Нэша, и выгнать меня означало бы разорвать и без того напряженные отношения.

Нэш продолжил, игнорируя меня:

– Я ожидаю, что 3D-модели будут сделаны к выходным, чтобы мы могли сделать последние закупки и перейти к отделке номеров. Это не какая-то кофейня, где подают отвратительный латте с печеньем и шоколадом, халапеньо и круассанами, на заднем дворе которой можно выкурить косяк. Медленная и посредственная работа недопустимы.

– Круассаны с шоколадным халапеньо. Отвратительно, не правда ли? – Шантилья встала рядом с ним, ее колено врезалось мне в затылок, когда она вставала с дивана. Она хлопнула в ладоши в стиле девушек с ралли. – Мы начнем с вашего пентхауса, мистер Прескотт, затем – президентский номер, где сейчас расположилась миссис Лоуэлл. У вас есть еще какие-то требования?