Коварная ложь

Я не была хорошим человеком, и я слишком долго себя заставляла, отчаянно пытаясь быть тем, кем не были мои отец и мать.

Нэш ждал моего ответа.

Когда я промолчала, он добавил:

– Сизиф станет вашей задачей. Найдите мне скульптуру и поставьте у стены. Я хочу Сизифа с камнем на спине, толкающего его вверх по стене, с мученическим выражением лица, которое подходило бы под определение «сизифов труд».

Я не знала, что он пытался мне сказать, но его взгляд сказал все, что нужно.

«Ты ниже меня», – кричал он.

И на этот раз я не спорила.

Не потому, что была согласна, а потому, что видела дальше его презрительного выражения лица. Нэш был так сломлен, что стена из шипов и ядовитого плюща, которую он воздвиг вокруг себя, была почти прекрасна.

Замок с привидениями, поставленный на защиту оскорбления вместо пушек. Два ошеломляющих, полных ненависти глаза – на страже. И одинокий король, никогда не покидающий свой трон из страха, что он рухнет.

А я? Я была падшей принцессой, которой никогда не суждено было переступить порог его крепости.

По какой-то глупой, нелепой, саморазрушительной причине мне стало больно от этой мысли.

Глава 27

Эмери

В моем животе заработал мотор. По крайней мере, звучало это так.

Симфония ворчания снова загрохотала, вызвав цепную реакцию поворачивающихся голов в общественном автобусе. Я хотела позаботиться об этом, но очередной долгий день в художественной галерее в поисках статуи Сизифа оставил меня слишком опустошенной.

Сегодня я нашла сразу две статуи в одной галерее. Обе обладали необходимым Нэшу страданием и камнем на плечах, но тогда как один символизировал поражение, другой изображал успех.

Мои ноги вынесли меня в пустой коридор, как только я увидела последнего, зная, что должна зарезервировать Поверженного Сизифа после того ада, который Нэш обрушил на меня, и зная, что не сделаю этого.

Я спряталась в тени, пока не пришла в себя, удивленная тем, как сильно подействовала на меня статуя. Автопилот привел меня к куратору. Я попросила зарезервировать статую на пять недель. Даже пытка водой не смогла бы заставить меня вспомнить, как я шла к автобусной остановке, поднималась по ступеням и садилась. Даже сейчас на меня по-прежнему действовало само искусство.

Автобус свернул к следующей остановке. Я позволяла своему телу раскачиваться в такт движению. Четырехлетний ребенок в лавандовой футболке, усыпанной желтыми сердечками, врезался меня, словно бампер авто. Она устроилась на ярко-синем пластиковом сиденье рядом со мной, вытащила из своего желто-белого рюкзачка батончик мюсли и предложила его мне.

– Твой живот громко урчит. – Она помахала перед моим лицом пухлыми пальчиками с батончиком в них. Было похоже на вертящую хвостом собаку. – Мой любимый батончик.