– Ты в порядке? – Бетти откинула волосы с моих глаз.
– Я в порядке. – Я вскочила с пола, зачарованная загадкой Нэша Прескотта.
– Достаточно! – Бетти схватила ярко-розовую мухобойку и взмахнула тонким пластиком перед своими сыновьями, как будто орудовала ножом. – Прекратите! Я не позволю вам испортить мои полы своим потом и кровью. Я не позволю вам испортить мне праздник. И я не допущу, чтобы мои сыновья дрались на моей кухне, как дурно воспитанные собаки, дерущиеся за объедки.
Нэш отпустил закашлявшегося Рида. Тот колотил себя в грудь, не в силах отдышаться.
– Это моя вина, Рид. – Бетти оставила мухобойку и помогла Риду подняться. – Ладно? Это я хотела, чтобы ты ничего не знал о болезни отца. Я велела Нэшу взять вину на себя. Это была я. Злись на меня.
– Мам…
– Дай мне закончить. Это было эгоистично. – Она обхватила ладонью щеку Рида. – Нэш не должен был этого делать с мальчиком Картрайтов, но, когда он попытался сказать копам, что это был он, я умоляла его не делать этого. Он нужен был нам.
– Вам нужны были пятьсот баксов, которые он высылал вам с папой каждый месяц, – выпалил Рид. – Я едва не попал в тюрьму из-за пятисот баксов.
– Нет, детка, мне нужна была вся моя семья. – Бетти схватила его за ворот. – Ты был несовершеннолетний. Он – взрослый. Я думала, они ни за что не арестуют тебя, и я сделала выбор. Неправильный, как я теперь понимаю…
Рот у меня открылся. Стена приняла мой вес. Прислонившись к ней, я перевела взгляд на Нэша.
Я помнила ту ночь.
Сломанный нос, ребро и нога.
Трещина в ключице.
Вывих плеча.
Шрам на лбу Эйбла, над которым мне нравилось ухмыляться.
Нэш пытался сказать копам, что это был он, но я всегда думала, что он прикрывал брата.
– Это был ты? – прошептала я ему.
Нэш кивнул. Один раз.
Напряжение в мышцах шеи. Готовность к драке не исчезла. Руки были сжаты в кулаки. Кровь стекала по его виску. Над глазом виднелась рана, которая, как я поняла, к завтрашнему дню почернеет и станет фингалом.
Этот воин с порезами, синяками и шрамами на груди сражался за меня.