Коварная ложь

– Ты этого не сделаешь. – Я подумал о гроссбухе, я был вполне готов сдать его – и себя, – если дойдет до этого. – У меня есть кое-что, чего нет у нашего друга Гидеона. Доказательства.

Улыбка изогнула губы Вирджинии. Она могла считаться хорошенькой. Даже красивой. Жаль, что она придерживалась моральных принципов злой мачехи из сказок братьев Гримм. – Ты блефуешь, иначе не потребовалось бы четыре года, чтобы состоялся этот разговор.

Щелкнул переключатель. Ее плечи расправились. Так глупо было думать, что я в итоге смягчусь. Если она думала, что все кончено, то просто никогда не встречалась с людьми настолько же настойчивыми, как я. Особенно когда дело касалось защиты тех, кто мне небезразличен.

Вирджиния обернулась. Я бы предъявил последнюю угрозу, но когда мы оба обратили внимание на дверной проем, то столкнулись с серо-голубой бурей.

Эмери.

Эмери

Вирджиния держалась с представительностью, на которую не имела права. Я бы восхитилась этим, если бы она не воспитала меня такой же беспощадной, как и она сама. Кроме того, я была ошеломлена откровениями, которые изо всех сил пыталась осмыслить.

Мне нужен был тот момент, в который все сложится. Его не случилось, попытка разобраться в их споре напоминала попытки поймать дождь кончиками пальцев. Бессмысленно.

Вывод: мне солгали.

Ложь вонзилась в рану, которая, как я считала, уже покрылась струпьями. Последняя большая ложь в моей жизни вышла из-под контроля. Я едва оправилась от «Уинтропского скандала». Сколько еще лжи мне придется вынести?

– О, Эмери, милая. – Эта улыбка на лице Вирджинии выглядела безумной. – Давайте уже начнем ужин. Почему бы тебе не пойти и не обнять своего отца?

Глаза горели от усилий, которые требовались, чтобы не смотреть на Нэша. Я сморщила нос.

– Боже, Вирджиния, не называй его так.

– Почему нет? – Ее самодовольное лицо напомнило мне лицо Бэзил после того, как она списывала на экзамене по испанскому.

– Вирджиния, – предупредил Нэш.

От его тона по телу пробежал озноб, весь этот яд мог бы убить ее на месте. Я уставилась на него, скосив взгляд, пытаясь во всем разобраться.

И в чем же была суть всего этого. Мне нравилось слушать, как Нэш борется за меня, но я была способна постоять за себя сама. Особенно когда он хранил тайны, которые, казалось, знали все, кроме меня. Кто лжет тому, о ком заботится? Если он мог так легко лгать мне, то что еще он скрывал?

– Почему бы тебе не называть его папой? – О на допила свое шампанское, оставив кровавое пятно помады на краю. – Он, в конце концов, твой биологический отец.

Она огорошила меня, лишив дара речи, но не ее слова и не то, как холодно это было сказано, причинили мне боль. Это было отсутствие удивления во взгляде Нэша.

Он знал и скрывал это от меня.

Довольная усмешка, которой Вирджиния одарила меня перед уходом, грозила преследовать меня до конца вечера.