Коварная ложь

Карта бандита. Моя любимая. В основном потому, что я с первого же дня считал Вирджинию лицемеркой. Я просто никогда не осознавал, насколько прав в своей оценке.

– Потому что ты напугана. – Мой взгляд скользнул вниз по ее телу. Я усмехнулся, глядя на ее сжатый кулак. Расстроена сыном прислуги. Я, черт возьми, наслаждался кармической справедливостью. – Посмотри на себя. Тебя трясет при одной мысли о том, что ты станешь чьей-то тюремной сучкой.

– Никто тебе не поверит. – Она покачала головой, но тряслось все ее тело. – Ты всего лишь сын моей бесполе…

– Кому поверят люди? – Я обвел ее широким жестом. – Вышедшая в тираж бывшая величина, которая никогда никому в истории Истриджа не нравилась, или я, – указал на себя, одарив ее чертовски очаровательной улыбкой, которая могла покорить любую женщину, – сделавший себя сам миллиардер, часто жертвующий общине и называемый святым покровителем Истриджа?

Я почти хотел, чтобы Эмери могла видеть падение своей матери. Это не было моей целью сегодня. Гидеон хотел, чтобы я молчал. Чтобы не огорчать ее. Игра в ожидание, которую он вел четыре года, страдая без своей дочери.

Это не твоя тайна, Нэш.

Верно.

Это не означало, что я должен поддерживать дружеские отношения с Вирджинией. Это никому не пошло бы на пользу, и ей нужно было уйти из жизни Эмери, как мне – заключить сделку в Сингапуре, бросить эту изматывающую работу и рассказать обо всем Эмери.

По крайней мере, это то, что я повторял себе, чтобы оправдать нарушение границ обещания, которое я дал Гидеону.

Вирджиния напоминала ребенка после истерики в тот момент, когда он понял, что не добьется своего.

Я вытащил из кармана платок, протер им нос своего ботинка и бросил его ей в лицо.

– Ты в порядке, Вирджиния? Выглядишь так, будто только что узнала, что тебя обрюхатил школьный учитель. Звучит как сюжет для третьесортного фильма. Спойлер: облажались оба, и учитель, и ученица.

Вирджиния вцепилась в тряпку.

– Я… ты… – Она бросила платок на пол и наступила на него с такой яростной решимостью, что я даже оценил то, как это напоминает Эмери.

– Ты не можешь этого сделать. Просто не можешь. Гидеон не смог, и ты не сможешь.

– Вот что будет. – Я откинулся на спинку стула, зная, что выгляжу страшнее любого хищника животного мира. – Ты уберешь от Эмери свою безвкусную задницу, уберешься с поста учредителя ее трастового фонда, соберешь свой клоунский фургон коррумпированных друзей и уедешь из этого города.

– Я не сделаю ничего подобного! – Она стукнула ногой по деревянному полу. – Ты не можешь разговаривать со мной так!

– Я могу разговаривать с тобой, как мне заблагорассудится. Если ты не сделаешь так, как я сказал, то испытаешь нечто гораздо худшее в тюрьме. – На самом деле я с нетерпением ждал этого. Я поигрывал ручкой, равнодушный к собственной безжалостности. – Помаши на прощание своим охлажденным супам из укропа со вкусом подмышек, своим дерьмовым оранжевым спреям для загара и своим асимметричным стрижкам. Твоя жизнь в Истридже закончена. Твоя жизнь, какой ты ее знаешь, закончена.

– Я расскажу Эмери.

Это заставило меня задуматься. Единственное, что она могла сказать, чтобы заставить меня колебаться.