Мелодия все звучит

— Вполне сгодится, — ответила Лейн, молясь, чтобы ее слова не прозвучали саркастически.

Они оставили верхнюю одежду в шкафу в прихожей, и Кэти вприпрыжку бросилась впереди всех, выкрикивая: «Деда! Деда!» — так она всегда называла Дуйата.

Справа от вестибюля располагалась библиотека, чуть дальше по коридору была гостиная. Дуайт стоял у барной стойки, расставляя стаканы. Лейн смотрела, как он подхватил Кэти, чмокнул ее в щечку, потом усадил на высокий круглый стул и сказал:

— К вашим услугам, мэм. «Ширли Темпл»,[13] лимонад или «Спрайт»?

— «Ширли Темпл», — не задумываясь, ответила Кэти.

— А кто будет говорить «пожалуйста»? — одернула ее Лейн.

Когда Кэти послушно повторила свой запрос, добавив «пожалуйста», Лейн и Дуайт посмотрели друг на друга. Девочка знала, что во время учебы в Гарварде Дуайт был редактором университетской газеты «Кримзон» и ведущим участником дебатов. Сейчас его едкие заметки в «Вашингтон пост» завоевывали ему немало яростных сторонников и таких же яростных врагов. Лейн не могла не признать, что Дуайт был привлекательным мужчиной. Ростом он был примерно шесть футов, с возрастом совершенно не располнел; его песочного оттенка волосы изрядно поседели, но и не думали редеть. Глаза у него были темные, зеленовато-карие.

Лейн много знала о нем, но на самом деле совершенно не знала его. Она никогда не хотела знакомиться с ним ближе, и сейчас его беспощадные слова об Эрике только усилили это отчуждение.

Они приветствовали друг друга неуверенным тоном, однако его улыбка выглядела искренней.

— Лейн, я очень рад, что ты смогла приехать к нам в этом году, и смею добавить, ты так же прелестна, как твоя дочурка.

Кэти, пившая «Ширли Темпл», безоговорочно заявила:

— Мама всегда говорит мне, что я красавица.

Общий смех немного разрядил обстановку. Лейн заметила, как в глазах матери промелькнуло облегчение, и вновь ощутила себя виноватой.

Выходные прошли отлично. На ужин пришла сестра Дуайта, Хелен, со своим мужем Гэвином. Оба они работали в здании Конгресса США на Капитолийском холме. Похоже, Кэти просто очаровала родню. За эти годы Лейн редко видела их и только сейчас поняла, насколько они интересные люди.

За ужином Хелен несколько раз вступала с братом в споры по политическим вопросам.

— Дуайт, — сказала она ему, — если б ты только спустился со своего заоблачного пика и перестал считать себя провозвестником мудрости, тебе же самому было бы лучше. Ты даже мог бы увидеть чью-нибудь еще точку зрения, помимо собственной.

Затем, смеясь, она обратилась к Лейн:

— Он очень славный человек, но совершенно не умеет это проявлять.

В субботу Дуайт предложил сходить в Смитсоновский институт и показать Кэти музейные выставки.

«Опять дежавю», — подумала Лейн, вспоминая, как ходила туда с отцом.