— Такие сапоги… длинноносые… — Юра с трудом находил слова.
— Без подошв?
— Да, кажется…
— Вот они! Смотри! — И Юра, перегнувшись через сидящего на корточках Блюма, отчетливо разглядел три следа от сапог Карабаса. — У вас тут что — никто не ходит? — Миша одним прыжком перемахнул через земляной порог и очутился на асфальтовой дорожке.
— Место не особенно популярное, — последовал за ним Соболев.
— На асфальте что-либо искать бесполезно, — огляделся Блюм. — Куда она должна была идти дальше?
— Направо по дорожке.
Они пошли направо.
— Если девочка вышла за ворота, — предположил Блюм, — значит, ее мог видеть шофер Буслаевой. Галка ведь приехала на машине? — Юра кивнул головой. — И завтра мы это выясним — видел он ее или нет. А сейчас… — Миша резко остановился и оглянулся назад — за асфальтовой дорожкой шел зеленый газон и росли кусты акации, за кустами — деревянный забор. — Давай-ка вернемся, — предложил он Соболеву.
Блюм вернулся к подвальной двери и пошел от нее прямо к забору. Юра следовал за ним. Преодолев кусты, они вышли к забору, недавно выкрашенному в безумный абрикосовый цвет.
— А дыры в заборе у вас, видно, популярны, — пошутил Миша, но Юре было уже не до смеха.
— Вот, Мишка! Вот!
В хаосе следов ярко выделялся глубокий след острого носка от сапога Карабаса.
— Прекрасно! — пожал ему руку Блюм. — То есть я хочу сказать — дело дрянь! Девочка, скорее всего, ушла не одна.
— Это ничего не доказывает, Миша. Отсюда ей было ближе до автобусной остановки.
— Видишь ли, — Миша почесал в затылке, — след слишком глубок — его даже не затоптали. Она, видимо, сопротивлялась.
Сердце у Соболева похолодело.
— Ты это серьезно?
— Юра, не будем терять время. Иди буди свою… Как ее? Ларису, да? Пусть садится на телефон — звонит ее матери, но прежде я звякну кое-кому.
— Кому? — Юра спрашивал по инерции.