Потом слух прочистился.
Быстро удаляющиеся, неровные шаги. Кто-то хромая бежал к двери.
– Мока, справишься? – Голос Миловидова.
– Уходы! Тут криса! И нэ одна! Кто-то за ящыками. Эй, Шуруп, сюда!
– Мока, я здесь!
Новый голос. Это вбежал часовой.
Рычание. Вопль.
Господи, это Видок! Почуял, что я в опасности, и сзади накинулся на часового!
– Аааа! Ррррр! – доносилось от двери.
Потом ударил выстрел, второй. Короткий визг.
Я стиснул зубы. Нет, нет!
– Что там у тэбя, Шуруп?
– Собака откуда-то! Злющая! Чуть горло не порвала, зараза! Всю руку изгрызла! Больно!
– Я тэбя потом пожалэю. Оставайся у двэри! Чтоб ни одна криса не сбэжала.
Наступила тишина.
Прислушивается, понял я.
Что-то металлически пощелкивало.
Вставляет в барабан патроны.
У меня в руке тоже был «бульдог» – сам не помню, как я его вытащил.
Последние годы, на своей кабинетной должности, я не имел нужды пользоваться оружием. Да и раньше, в сыске, участвовал в настоящей перестрелке только однажды – в девятисотом году, когда штурмовали бандитскую хазу на Разгуляе.