Ланцева переглянулась с Булыкиным и неожиданно сказала то, что ей пришло на ум только сейчас:
– Скажи, Павел, если бы тебя освободили раньше срока, поработал бы немного с нами? С администрацией города, в контакте с милицией.
На лице Радаева появилась гримаса отвращения:
– Как это вам вообще пришло в голову?
– Разве плохо выйти на свободу на три года раньше срока?
Радаев пожал плечами.
– Павел, что ж ты такой странный, – с укором сказала Ланцева. – Зачем сидеть еще три года, когда можно выйти через пару месяцев?
Радаев молчал. Лицо его наливалось злостью. Он встал и вышел из кабинета.
Ланцева его взбудоражила. Вот это женщина! Это не Таня с тремя извилинами и фигурой подростка-гимнастки. Тут в глазах такое светится, такое искрит. А тело! А как она на него смотрела! Какой сеанс!
А может, просто строила глазки? Зачем ей нужно знать про Гришку Федорова? На милицию работает? Он бы сам не прочь понять, куда девался Гриф. Кваса бы об этом спросить. Вернувшись в столярку, Павел встал к циркулярной пиле, включил рубильник. И тут же допустил брак. Доска получилась неровной. Отключил рубильник. Надо успокоиться.
Нет, он не жалел, что отказался от заманчивого предложения. Ради свободы можно на многое пойти. Но только не на сотрудничество с ментами. Отвращение к милиции было у него в крови.
Толпы им не нравятся. Справиться хотят. Кишка тонка. Толпа ему не нравилась даже тогда, когда он ее возглавлял. Что-то мешало ему упиваться властью и творить жесть. Одно время он даже хотел уйти в сторону, уехать в другой город. Отчасти для этого и пошел на банк. Нужны были деньги. Это потом, уже здесь, в колонии, он понял, что толпы – термоядерный реактор без кнопки отключения. Пока топливо не выгорит, будут жить.
Лучше бы подумали, почему последнее время бакланы заканчиваются одинаково. Гибнут самые влиятельные пацаны. Те, которых толпа как раз должна беречь. Об этом его не спросили. Значит, не обратили внимания. За что им только деньги платят?
Вернулся к циркулярке. Рука снова обрела твердость. На этот раз глазомер не подвел. Доска получилась идеально ровной. Он снова в норме. Вот и хорошо. Но все равно что-то мешало. Он хотел о чем-то спросить Булыкина и забыл. Ах, да. Хотел спросить, как он мог со своими ментами приехать в банк? Откуда они узнали про налет? Кто-то позвонил?
Он задавал себе этот вопрос все семь лет. А когда представилась такая возможность, забыл.
Анна попросила у Нуркенова лагерное дело Радаева. Пошли в спецчасть. За первые три года – два выговора и две отсидки в штрафном изоляторе. За последние четыре года – ни одного замечания.
Нуркенов неожиданно заявил: будь его воля, он бы, не задумываясь, выпустил Радаева.
– А чего вы удивляетесь? Каждый приличный тюремщик хочет выпустить хотя бы одного приличного зэка.
– Вы считаете, что Радаев не вернется? – спросила Анна. – Что ж не освободите, если вам видней? Право такое у вас есть. Обратились бы с ходатайством о помиловании. За чем дело стало?
Пошли к начальнику колонии. Тот внимательно оглядел Ланцеву.
ebooksa