— Не волнуйтесь. Всё будет хорошо, «Королева солнца» — надёжный лайнер! Уж сколько раз летал на нём, и всегда всё проходило как по маслу…
— Мы и не волнуемся… — ответил я совсем невпопад.
Чего хочет этот тип, в упор не понимал, но изо всех сил пытался взломать его коммуникатор. Мы продвинулись немного вперёд, и «прилизанный» снова повернулся.
— Да я вашей спутнице, молодой человек. Она, кажется, очень даже переживает… Стесняться нечего, это нормально.
— Возможно.
— Кстати, позвольте выразить восхищение! Девушка, вы — просто чудо. Давно не встречал такой самобытной красоты. Вам надо было родиться в семье каких-нибудь аристократов!
— Спасибо, — буркнула Яра. А до меня, наконец, дошло. Возможно, никто нас пока и не вычислил. Просто, гипотетическая сверхспособность моей благоверной обращать на себя внимание разных фриков притянула к ней очередного обделённого женской лаской несчастного.
Очередь опять двинулась, внутрь запустили новую партию пассажиров — а мы почти подошли к трапу.
— Как вас зовут, девушка?
Яра посмотрела на меня с немым вопросом, но я моргнул ей глазами — мол, всё в порядке.
— Меня зовут Мария.
— Маша. Замечательно… А меня Викентий Федотович. Вы третьим классом ведь летите, так?
— Да.
— Ужасно. Никому не советую! Теснота, орущие дети… Грубые, неотёсанные шахтёры с Шикши и со Старухи… Вахтовики с лапут…
— Мы переживём, — я решил напомнить «прилизанному» о своём существовании, но он на меня даже не посмотрел.
Снова началось движение. Находящиеся перед нами пассажиры, в сопровождении роботов-носильщиков, начали взбираться по трапу, и мы за ними. Были все шансы проскочить внутрь с этой партией… Но нет. Мы снова остановились на самом верху, прямо перед преградившими путь улыбающимися стюардессами с тёмно-синих юбках и белоснежных блузках. Наш надоедливый собеседник, как назло, тоже пройти никуда не успел.
— Так вот, что я говорил. Заходите ко мне! Сразу увидите разницу между третьим классом и вторым, — обращался он вроде к нам обоим, но смотрел исключительно на Яромиру. И от моего желания прибить его тут же, на месте, «прилизанного» спасали только многочисленные свидетели.
Постаравшись побороть глухое раздражение, я выдавил из себя почти дружелюбное:
— Федот Викентьевич…
— Викентий Федотович!