– С чего это? – не поняла мама.
– А пусть подёргается. Сейчас, поди Дашке говорит, что не разведён, и поэтому на ней не женится. Может сочиняет, что это я ему свободы не даю. Посмотрим, как он потом запоёт.
– Тебе это точно надо? – Елизавета Семёновна сомневалась. – Сейчас он тебе деньги переводит как жене, квартиру вот оплатил пока. А потом достанутся голые алименты с минималки. Подожди, не руби сгоряча.
Ира пообещала подумать. Действительно, тот ещё денёк у неё выдался, явно не до принятия решений сейчас. Нужно было насущными делами заниматься. Ульяну ужином кормить, да маму на ночь устраивать, надувать гостевой матрас, который та предусмотрительно с собой привезла. Даже сейчас мамуля продолжает быть идеальной, не просто свалилась без предупреждения на голову дочери, а прибыла со своим спальным местом и поучительной житейской историей.
Новый год они встречали втроём. Вечером 31 декабря позвонил Петя, поздравить с наступающим.
– Даше привет передавай, – мимоходом обронила Ира.
– Передам, спасибо, – ответил Петя и неловко замолк.
– Коробку с вещами можешь приехать, забрать. Там машинка Стёпкина, работающая. Он её потерял, наверное.
– Ага, – выдавил Пётр и спешно начал прощаться.
– Вот так кажется, с детства человека знаешь, а он полон неожиданностей. Таких же, детских. – язвительно прокомментировала Елизавета.
– Это не только его касается, – сказала Ирина. – Я от вас с папой тоже нехилый инсайт словила.
– Что за словечки у вас нынче, – поморщилась мама. – Даже собственные дети и то закрытая книга на иностранном языке. Не поймёшь, что думают, что говорят.
– Согласна, – Ире вдруг захотелось пооткровенничать. – Мам, мне иногда кажется, что я не понимаю, кто такая Ульяна. Будто она чужой человек, который не по своей воле со мной оказался. И мы вынуждены жить вместе.
– Это к тебе неожиданно в раннем возрасте зрелая мудрость снизошла, – совершенно серьёзно сообщила Елизавета Семёновна. – Знаешь, если подумать, всё именно так и есть. Дети – это совершенно отдельные люди, которых не стоит воспринимать частью себя. И уж точно в них не прорастать, как твоя первая свекровь, земля ей пухом.
Ира вздрогнула при упоминании Анны Викторовны.
– Мама, а ты в загробную жизнь веришь?
– Сама не знаю. Иногда кажется – не может жизнь вот просто так заканчиваться. Такой опыт приобретён, столько эмоций пережито. И всё – в сплошное чёрное пятно уходит? А с другой стороны… что там ещё может быть? Ой, что-то не о том мы с тобой за три часа до Нового года заговорили, нехорошо это.
И они принялись хлопотать, накрывать на стол, будто ждали гостей. А Ульяна простодушно пыталась помогать: несла, да не донесла салфетки, уронив их по пути в собственный горшок. Странностей в поведении она не проявляла, и Ирина даже расслабилась. Пожалуй, это был самый милый Новый год за последние лет этак пять. Не осталось никаких (ну, почти) недомолвок, все идеалы благополучно разрушились и можно было строить на их месте нечто новое.
Нет, Ирина не превратилась с двенадцатым ударов курантов в идеальную любящую мать. Но ко многим вещам начала относиться проще. Да, она всё ещё не чувствовала эйфорической любви к Ульяне, не купала её в лучах нежности с утра до вечера. Порой, вздрагивала от её прикосновений и глухо рычала от очередного каприза. Но ощущение нарастающего сумасшествия её отпустило. В конце концов, речь девочки ещё была ограничена, особо пугающих вещей та не сообщала. А капризы? Ну, они у всех детей бывают. Права мама, надо к ребёнку относиться как к другому человеку, с которым вас свела судьба. Вон, Анна Викторовна жила интересами сына, и что вышло? Может, и не плохая женщина была без этой судорожной, иссушающей любви (хотя нет, это смешно, она-то в любом случае ведьма).
4.
ebooksa