Деяние Луны

А Данила лишь смеялся в ответ на все казни, что обещал ему Костя, наслаждаясь клеткой, в которую себя загнал. Впервые ему была приятна его тюрьма.

Вскоре после этого они узнали, что Тёма уехал в город, оборвав все связи с семьёй. Сбежал, как говорил разозлённый Елисей.

– Надо же… – уголки губ едва двинулись вверх, и Костя продолжил. – Хоть кто-то смог.

«Неужели для того, чтобы набраться смелости покинуть деревню, требовалась смерть Стаса? – подумал Данила, печальным взором глядя на след шин, убегающий вдаль. – А сами мы неспособны чего-то добиться?»

Нельзя сказать, что они скучали по нему, братья восприняли его уход, как должное. Никто из них не звонил ему всё то время, что парень провёл в городе. Они сделали тоже, что и Артём, вычеркнули его из своей жизни, забыв обо всём. И лишь спустя год смогли найти силы сказать друг другу «привет».

– И что ему там делать? – Николай помрачнел.

– У Артёма опять проблемы, – сообщила Натали. – Кажется, он с дедом поссорился или что-то вроде того.

– И что с того? Они что там, жить будут? – густые брови отца сошлись на переносице. – Надеюсь, в этот раз они не подожгут дом главы.

– Костя уже большой мальчик, – вступилась Валентина, – не нам диктовать ему правила.

– Но это не значит, что они могут так развлекаться. Ты хоть понимаешь, какой пример ребята подают другим? Их принц мало того, что пьёт, так ещё и балагурит.

– Папа, – обиженно сказала Натали. – Это был единственный раз. Да и во всём Артём виноват. Помнишь, это он уговорил брата посоревноваться с ним, дабы развлечься. А Костя просто не смог перепить его.

– Ага, перепьёшь его, – рассмеялся Данила, вспоминая весёлую ночку, когда заставили большим костром полыхнуть сарай Елисея.

Быть может, именно Тёмыч сильнее всех ненавидел собственного деда, даже больше, чем Данила и Костя.

И если братья мечтали лишь убить главу, то Артём желал разрушить всё, к чему прикасались старческие руки.

Наконец все встали и, пожелав друг другу спокойной ночи, удалились, оставив Данилу наедине с посудой.

Он бросил взгляд на стол и вздохнул. На самом деле юноша спокойно относился к любой работе, кроме этой, потому что именно она заставляла мысли роем виться в голове, касаясь тех вещей, о которых категорически не хотелось думать.

Вот такая противная особенность была у мытья посуды.

Было сложно сказать, сколько прошло времени с того момента, как последняя тарелка оказалась в шкафу, но Данила всё ещё стоял у раковины, оперев руки на неё.

«Ответит или нет?» – палец быстро ткнул на вызов, словно боясь, что хозяин передумает, и гудки зазвучали в пустой кухне, монотонно повторяясь.

«Неужели Костя не хочет меня видеть?» – эта мысль пронзила его сердце острой болью.