Машина медленно прошла вдоль кромки тротуара. Мигнула два раза фарами. Потом фары погасли. Во дворе хлопнула дверь. Кто-то спустился с террасы. Прошуршал гравий — Теплов вспомнил: там дорожка. Сейчас откроется калитка....
Стукнула щеколда.
— Джон Плей, — сдавленным шепотом проговорил Карим. Старший лейтенант сжал ему плечо — молчи.
Иностранец, которого они привыкли видеть одетым с иголочки, на этот раз был в коломенковом помятом костюме и соломенной шляпе. Вот так маскарад!
Иванов проговорил что-то вполголоса — он стоял в калитке, придерживая на груди распахивающуюся пижаму. Иностранец ответил по-английски. Инженер засмеялся, похлопал Чернявского по плечу:
— Счастливого пути!
Чернявский закрыл дверцу «волги». Машина фыркнула, тихонько подалась задом к перекрестку, на котором только что стоял Теплов. Яркие фары ударили в противоположную сторону улицы — вырвали карагач, дувал, калитку, заслонившегося рукой от света толстенького Иванова.
Развернувшись, машина снова погасила свет и остановилась на площади. Что будет дальше? Карим хотел встать, но Теплов удержал его.
В окне дома Иванова зажегся свет. Минут через пять вторично стукнула щеколда. Это был инженер. Он успел переодеться в свой обычный рабочий костюм. Шаги простучали у самой живой изгороди и замерли за углом.
«Волга» заурчала и, взяв с места, скрылась в конце площади.
— Уехали, — прошептал Карим.
Теплов сжал ему руку:
— Что случилось? Почему ты оказался здесь?..
Сначала Карим не мог сказать ничего вразумительного. Он стал рассказывать о Галине. Потом перескочил на инженера. Речь шла о каком-то пергаменте.
— Словом, он должен выехать...
— Он? Кто — он? — тормошил его лейтенант. — Да пойми ты, это очень важно!..
— Джон Плей, — сказал Карим.
Теплов обнял его за плечи:
— Ты вот что — оставайся здесь и продолжай наблюдение. Я должен отлучиться... Так значит, Джон Плей?
— И вы... И ты... — Карим хотел что-то сказать, но только растерянно махнул рукой.