– Проклятые предатели и изменники, я знаю, что с ними делать! – криво усмехнулся он и предложил загнать их на корабли войсками.
Сначала моя госпожа поддержала его, но по другой причине. Беспокоилась о благополучии подданных. А кроме того, она дала обет не оставлять никого на милость гиксосов.
Я спорил с ними половину ночи, прежде чем убедил их, что лучше избавиться от тех, кто не хочет следовать за нами.
В конце концов царица Лостра издала указ, в котором говорилось, что каждый, кто хочет остаться в Элефантине, может сделать это. Однако она добавила кое-что к тексту указа от себя. Указ прочли вслух на каждой улице города и на пристанях, где стояли наши корабли.
Этот ее указ и клятва умножили стократно любовь и верность простого народа к моей госпоже и царевичу. Я сомневаюсь, чтобы за всю тысячелетнюю историю нашей страны какой-нибудь ее правитель был так обожаем народом.
Когда составили списки тех, кто желает отправиться с нами за пороги, я без малейшего удивления заметил, что в них вошли почти все, чья верность и чьи таланты были особенно ценны.
Тех, кто пожелал остаться в Элефантине, мы могли оставить без особой печали. Прежде всего это касалось жрецов.
Однако время показало, что оставшиеся в Элефантине тоже доказали свою преданность. После долгих лет нашего исхода мы получили от них сведения о состоянии страны, и, что гораздо важнее, они поддерживали пламя надежды в сердцах народа, надежды на возвращение царицы Лостры и царевича Мемнона и хранили память о ней.
Постепенно за долгие и горькие годы тирании гиксосов легенда о возвращении царевича распространилась по обоим царствам, и весь народ Египта от первого порога до семи устьев дельты поверил в возвращение царевича и молился в ожидании этого дня.
Гуи привел лошадей к Элефантине и держал их в полях на западном берегу под оранжевыми дюнами пустыни. Мы с царевичем ездили туда каждый день, и, хотя Мемнон становился все тяжелее, он по-прежнему сидел у меня на плечах, чтобы дальше видеть.
Теперь Мемнон знал своих любимцев по имени, а Терпение и Клинок подходили к нему и брали из его рук лепешки, когда он подзывал их. Когда же мальчуган в первый раз сам прокатился на спине Терпения, кобыла обращалась с ним так бережно, как будто он был ее собственным жеребенком, а царевич, крича от радости, скакал в первый раз верхом без посторонней помощи.
За время похода Гуи узнал многое об управлении табунами в пути, и теперь новые навыки пригодились, когда мы стали планировать новый этап нашего путешествия. Я объяснил Гуи ту роль, которую лошади должны были сыграть при прохождении порога, и посадил его колесничих и конюхов за изготовление упряжи.
При первой же возможности мы с Таном отправились вверх по реке на разведку порогов. Вода стояла низко, и все скалистые островки торчали наружу. Местами протоки между ними были настолько мелкими, что их можно было перейти вброд, не окунаясь с головой.
Порог тянулся на много миль, представляя собой беспорядочное переплетение протоков, разделенных грудами гранитных скал. Протоки вились между ними, как змеи. Один вид порога лишил меня обычной бодрости и напугал сложностью стоявшей перед нами задачи.
Тан сказал с обычной грубой прямотой:
– Здесь даже маленькую лодку не провести, не пропоров брюха. А что нам делать с перегруженными кораблями? Тащить их по суше на спинах твоих проклятых лошадей? – Он рассмеялся. Однако веселья я в его смехе не услышал.
Мы отправились обратно в Элефантину, но еще до возвращения в город я решил, что у нас только один выход: придется сойти с кораблей и идти по суше. Разумеется, трудно даже вообразить те трудности, которые нас ожидают. Однако, по моим оценкам, получалось, что мы можем снова собрать флотилию за порогом.
ebooksa