Речной бог

Когда мы не говорили о Мемноне, то обсуждали план побега. Разумеется, я думал об этом с тех пор, как попал в Адбар-Сегед, но ее размышления помогали мне. Всегда полезно сравнить свои планы с чужими.

– Даже если тебе удастся бежать из крепости, ты не пройдешь через горы без посторонней помощи, – предупреждала Масара. – Тропы здесь перепутаны, как плохой моток шерсти. Ты не сможешь распутать их. Каждый клан воюет со своими соседями. Незнакомцам никто не доверяет, и тебе тут же перережут горло, как шпиону.

– Что же нам делать?

– Если тебе удастся бежать, тебе нужно отправиться к моему отцу. Он защитит тебя и проводит к твоему народу. Ты скажешь Мемнону, где я, и он придет спасти меня. – Когда она произнесла эти слова, ее глаза сияли таким доверием, что я не выдержал и отвернулся.

Я понял, что Масара придумала себе образ Мемнона, который не имел ничего общего с реальностью. Влюбилась в бога, а не в молодого переменчивого человека, такого же, как она. Вина за это лежала на мне, так как именно я рассказывал ей хорошие и умные сказки о царевиче. Однако теперь я уже не мог причинить боль и разбить надежды, которые помогали ей пережить пленение.

– Если я отправлюсь к Престеру Бени-Джону, он подумает, что я шпион Аркоуна. И отрубит мне голову. – Я попытался сложить с себя те обязательства, которые девушка на меня возлагала.

– Я подскажу тебе, что ему говорить. Ты расскажешь ему нечто такое, о чем знаем только мы – он и я, и докажешь, что пришел от меня.

Она загнала меня в угол, и я попытался вывернуться другим способом:

– А как я найду дорогу в крепость твоего отца? Ты же сама мне сказала, что тропы в горах перепутаны, как в плохом мотке.

– Я расскажу тебе дорогу. Ты очень умен и хорошо все запомнишь.

Разумеется, к этому времени я полюбил ее не меньше моих маленьких царевен. И готов был пойти на любой риск, лишь бы избавить Масару от страданий. Она так напоминала мне мою госпожу в юном возрасте, что я ни в чем не мог ей отказать.

– Хорошо, говори.

Итак, мы начали думать о моем побеге. Для меня все это было игрой, в которую я играл только для того, чтобы поддержать в Масаре надежду на избавление и внушить ей бодрость. Не мог же я всерьез считать, что найду дорогу из каменной башни.

Мы обсудили множество разных способов побега, даже спуск по веревке со скалы, хотя каждый раз, когда я смотрел в пропасть, у меня начинались судороги. Масара начала собирать обрывки шерсти и тряпок и прятать их под матрасом. Она решила сплести из них веревки. Я не стал говорить ей, что веревка достаточной прочности и длины займет всю ее комнату от пола до потолка.

Два долгих года томились мы на вершине скалы в Адбар-Сегеде, но так и не смогли придумать способ побега. Масара не теряла веры. Каждый день она спрашивала меня:

– Что Мемнон говорил мне? Скажи еще раз, что он мне обещал.

– Он говорил: «Я вернусь за тобой. Будь храброй».

– Я храбрая, правда, Таита?

– Ты самая храбрая девочка на свете.

– Повтори, что ты скажешь отцу, когда увидишь его.