Мистер Морг

Мэтью ничего не ответил. Пистолет лежал у него на коленях. Ржавых звеньев в кандалах не было, и Морг никуда не сбежит. Если бы не борода и грязные ноги, оттуда, где сидел Мэтью, арестанта вполне можно было бы принять за обмотанный цепями мешок со зловонными тряпками.

— Боитесь со мной говорить? — спросил Морг, так и не поднимая век.

— Почему бы тебе просто не заткнуться? — не выдержал Грейтхаус.

— Потому что, — и тут бледно-голубые глаза открылись и уставились на Мэтью с выражением, не лишенным издевки, — время уходит.

— Да что ты? В каком смысле?

— В таком смысле… что оно уходит, — повторил Морг.

— Это что, угроза?

— Вовсе нет. Сэр, почему бы вам не расслабиться? — Он едва заметно улыбнулся. — Смотрите, какое прекрасное утро. Слушайте, как поют птички, и думайте о хорошем. Позвольте мне побеседовать с этим молодым человеком — мне почему-то думается, что из вас двоих ума у него побольше будет. На самом деле я не сомневаюсь, что вы — это мускулы, а он — мозг. Так ведь, мистер Корбетт?

Грейтхаус издал такой звук, будто кто-то выпустил газы между стофунтовыми ягодицами.

— Именно так, — решился сказать Мэтью, хотя бы для того, чтобы подразнить здоровяка.

Оттого что он так заговорил с арестантом, в животе у него что-то напряглось, как будто образовался комок размером с кулак, но ему не хотелось показывать, что он чувствует хоть какое-то неудобство. Да и это было бы непрофессионально.

— Пытаюсь понять, на каком поприще вы подвизаетесь. — Морг смерил Мэтью взглядом от носков сапог до верха треуголки. — Оно, конечно же, как-то связано с законом. Я знаю, что вы несколько раз навещали в больнице ту старушку. А в первый раз и он с вами приезжал. Вы, наверное… юрист. А он — костолом, деньги выбивает и вообще занимается тем… до чего не снисходит молодой адвокат. Правда, он немного командует вами, вот это мне не совсем понятно. — Он произвел осмотр в обратную сторону, на этот раз от треуголки до сапог. — Дорогая, прекрасно сшитая одежда. О-о-очень хорошие сапоги. А, вот оно что! — Он осклабился. — Вы успешный молодой юрист, немножко слишком высокого мнения о себе, но очень целеустремленный, а он — из местных стражей порядка. Может, бывший военный? Привык командовать? Я в правильном направлении мыслю?

— Возможно, — сказал Мэтью.

— Тогда пойду дальше. Вы молодой юрист, а он — страж порядка из ополчения. Может быть, капитан. Я знаю, как выглядят капитаны: сам был солдатом. Значит, вас послали проследить, чтобы все было сделано по правилам, а он здесь, потому что не понаслышке знает, как обращаться с наручниками, кандалами и пистолетами. Сэр, вы сами успели побывать в тюрьме или дурдоме?

Надо отдать должное самообладанию Грейтхауса: он ничего не ответил.

— Торгуете огнестрельным оружием? А, вот, наверное, что! Вы как-то связаны с тюремным начальством? Значит, вам двоим велели приехать за мной, за два фунта связать, как птицу со сломанным крылом, и притащить в Нью-Йорк. Так, мистер Корбетт?

— Нам заплатили пять фунтов, — сказал Мэтью, только чтобы остановить этот поток болтовни.

— А-а-а, понятно. — Морг кивнул, глаза его заблестели. — Серьезная сумма! Стало быть, нью-йоркские чиновники еще три доплатили? Пять фунтов, между собой поделите, да? — Он изобразил пальцами, будто пересчитывает деньги. — По два с половиной фунта в карман каждому! Щедрая плата за такой старый мешок с кишками, как я!

— Морг, — отрывисто бросил Грейтхаус, не оглядываясь, — если ты не заткнешься, я делаю остановку, и дальше не поедем, пока я тебе хотя бы три зуба не выбью. Понял?

— Прошу прощения, сэр. Я не хочу ссориться. Да и зубов терять больше не хотелось бы — природа и психбольничная диета и так их у меня достаточно отняли. — Он ласково улыбнулся Мэтью. — Но, мистер Корбетт, прежде чем я снова почувствую себя как в одиночном заключении, что мне так привычно, могу ли я спросить вас, совпадает ли ваше мнение относительно того, сколько нам осталось ехать до реки, с моим? Наверное… чуть меньше двух часов, так?