Время России. Святые века страны

При этом Запад в это время стремительно меняется, впитывая новые протестантские доктрины. И, как водится, пленяет нездешней иллюзией свобод нашу элиту. Номенклатура времен Ивана Грозного всерьез очаровывается либеральными идеями из соседней Польши – мировоззренческий конфликт внутри страны отражается даже на храмовых фресках. В вологодском Софийском соборе и теперь цела роспись того времени, известная как «иноверцы, идущие в ад». На изображенных там длинноволосых людях высокие шляпы с полями, узкие куртки-дублеты, короткие штаны, перевязанные лентами чулки, туфли с каблуками… Вероятнее всего, это именно англичане, которых здесь уже встречали регулярно.

Встреча цивилизаций только ярче высвечивала разницу между нами. Тем более эта встреча происходит в пору революционных религиозных сдвигов и послаблений в Европе. Россия с ее нынешним укоренением в вере, все большим воцерковлением государства и растущей вместе с тем мощью страны с этого, XVI, века становится для Запада все менее понятной и оттого, возможно, все больше осознается как угроза.

Мы открываемся миру, но все реже мир способен нас принять. Так складывается западная традиция писания мифов о России. Антирусская информационная кампания, которая жива и теперь.

Ее стартом можно считать 1549 год, когда на Западе появляются «Записки о Московии» авторства австрийского дипломата Сигизмунда фон Герберштейна.

В России барон Герберштейн побывал дважды: выполнял поручения императора Священной Римской империи Максимилиана I, который хотел, чтобы великий князь Василий III Иванович передал Смоленскую землю польскому королю, а потом выступил против Турции вместе с Польшей и Священной Римской империей германской нации. Договориться об этом не вышло – ни в 1517, ни в 1526 годах. Зато спустя почти 25 лет, в 1549 году, у себя на родине, Герберштейн издал на латинском языке книгу Rerum Moscoviticarum Commentarii (буквально «Записки о московских делах», в русской литературе обычно именуется «Записки о Московии»). Герберштейн общался с русскими, читал нашу литературу, пользовался летописями и «русским дорожником» – предтечей «Большого чертежа». Описал пути в Печору, Югру и к реке Оби. Но несмотря на тщательную выверку информации, даже в описаниях нашей географии барон ошибался. Еще меньше понимания он показывал, описывая наши нравы, экономику, быт, религию страны и поведение русских.

Герберштейн первым, возможно, писал о том, что русские патологически нечестны и не способны порядочно вести дела. Они не умеют работать и все время пытаются что-нибудь выклянчить или украсть. В торговле они тоже нечестны, лживы, коварны и всегда пытаются обмануть покупателя и продавца. К тому же они пьяницы и… рабы. О «рабском менталитете» русских Герберштейн рассуждает словами практически не меняющихся уже почти 500 лет западных штампов о России:

«Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе»… «Все они называют себя холопами (chlopi, Chlopn), т. е. рабами государя».

Вот этого, русского самодержавия и его религиозных корней, иностранец понять совсем не может и удивляется тому, что русские полагают волю царя волей Бога. Мрачными красками описаны и другие наши нравы:

«Положение женщин весьма плачевно. Они (московиты) не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключенные дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым».

Герберштейн рассказывает историю одного немецкого купца по имени Иордан, женившегося на русской:

«Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: „Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?” Муж ответил: „Да я сильно люблю тебя”. „Но у меня нет еще знаков любви”. Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: „Ты ни разу меня не ударил”. „Побои, – ответил муж, – разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану”. Таким образом, немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью».

Книга была суперпопулярна и еще при жизни автора выдержала пять переизданий, была переведена на итальянский, на немецкий (самим автором). Герберштейн открывал Западу неизвестную им до того землю, но и принес на Запад весь набор штампов, которые удивительным образом не умирают полтысячелетия, как бы ни становилась наша страна все более открытой для мира.

В этом, XVI веке выйдут еще очень противоречивые труды папского нунция (дипломатического представителя) в Польше Альберто Кампенезе, который недолго жил в России. Риторика здесь та же:

«Русские не умеют и не любят работать, они лживы и вечно пьяны».

Одновременно, правда, он пишет и о том, что у русских «почему-то» в стране полное изобилие товаров, продовольствия, золотых и серебряных денег – больше, чем в других странах. А еще упоминает о языческих «суевериях» и «сказочных представлениях» русских – и тут же о высоком уровне бытовой морали и честности в делах.

Иезуит Антонио Поссевино в 1581–1582 годах исполнял дипломатическую миссию в Московии: папский престол рассчитывал склонить Русь к унии с католицизмом. С унией ничего не вышло, но уехав, Поссевино написал свои знаменитые сочинения «Московия», «Московское посольство» и «Ливония», где среди прочего сетовал на полуязыческую веру русских. По его мнению, именно она мешала нашему народу окончательно стать хорошими людьми. Все наши беды, по утверждению Поссевино, – из-за православия: тирания в государстве и семьях, повальное пьянство, воровство, невежество, зазнайство…

Так рождается своеобразная «мода на Россию» у западных литераторов. В этом веке о нас пишет еще некий Альберт Шлихтинг – сбежавший из московского плена немецкий дворянин из Померании с путаной и немного выдуманной биографией. Он рассказывает о злодействах власти в трактате «Краткое сказание о характере и жестоком правлении московского тирана Васильевича», представляющем собою просто перечисление пыток и казней, хронику средневекового кошмара. Причем цифры убитых и умерших под пытками он называет такие, что если их сложить, получится больше миллиона человек, все городское население России того времени! Вот как заходится:

«Московитам врожденно какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, как доносчиков и клеветников, не заботясь, лживы они или правдивы, лишь бы только иметь удобный случай для погибели людей, хотя бы многим и в голову не приходило о взведенных на них обвинениях».

Немецкий наемник Генрих Штаден, сбежавший к нам из Ливонии и заработавший на службе в опричном войске Ивана Грозного немало богатств и имение, в котором он гнал водку (русским это запрещалось, а иноверцам было можно), со временем вернулся в Германию и сочинил трактат «Описание страны и правления московитов», в котором обличил жестокости опричнины, участником которой сам же и был. На Западе его труд пользовался успехом: за Иваном IV утвердилась плохая репутация. Даже на фоне массовых казней при Генрихе VIII в Англии, Варфоломеевской ночи во Франции Грозного стали считать кровожадным чудовищем.

А еще были англичане Джером Горсей, Джильс Флетчер и Ричард Ченслор (Ченслер). Горсей доставлял в Россию порох, медь и другие припасы, необходимые для ведения Ливонской войны, и называл нашу страну «долиной печали» или «областью скорби». О походе опричников на Новгород Горсей писал, что московиты убили в Новгороде 700 тысяч человек. Астрономическая, нереальная ложь – по факту, известно было о 2–3 тысячах. Флетчер в 1591 году издал книгу, в которой показал наш быт, народные нравы и даже природу России в самых мрачных красках. А вот мореплаватель Ченслор, искавший путь в Индию и причаливший к русскому берегу Белого моря, сделал немало для установления тесных связей между Россией и Англией: посредничал в переговорах между Иваном Грозным и английским королем и описал в своих записках о России хорошие дороги нашей страны, быструю езду, обилие вкусной еды и большую честность населения.