Мы мирились с этой неудобной ситуацией до тех пор, пока орден, чтобы не допустить военного и экономического усиления России, не блокировал провоз стратегического сырья и специалистов из других стран. Сделали ливонцы это при полном содействии Ганзы, Польши, Швеции и немецких имперских властей. Как похоже на сегодняшние «санкции»! И наш тогдашний ответ на ограничения был сродни современному: санкции подтолкнули страну к внутреннему развитию. Весной 1557 года в Нарве царь Иван IV поставил новый порт[7], чтобы у русских купцов появился собственный торговый путь, не зависящий от Ганзы или Запада.
Но Ливония и Ганзейский союз закрыли доступ туда европейским купцам!
В январе-феврале 1558 года русские войска численностью 40 тысяч человек переходят границу и движутся в ливонские земли. Но, учитывая такую небольшую численность, можно сказать, что это было далеко не вторжение, а разведывательный рейд. Россия декларировала это именно как поход за данью, которую ей задолжали, – действительно, ливонцы отказывались платить так называемую Юрьеву дань, наложенную еще в пору Ивана III (заключенное им тогда перемирие сроком на 50 лет оговаривало, что орден должен был ежегодно вносить некоторые суммы за город Юрьев (Дерпт), построенный князем Ярославом в начале XI в. и ранее принадлежавший Новгороду).
Малым числом русские прошли по восточной части Эстонии (не было известно о каких-то завоеваниях или разорениях), но дань ливонцы не заплатили, хоть и пообещали. Тогда в Ливонию вторглось уже внушительное русское войско – до 100 тысяч человек. В апреле 1558 года началась осада Нарвы, завершившаяся успехом. А воевода Петр Шуйский взял другую крепость – Нейгаузен, сопротивлявшуюся больше месяца. В знак уважения к стойкости и мужеству гарнизона крепости, Шуйский позволил выжившим защитникам покинуть ее – что так не похоже на действия ливонцев и их будущих союзников в этой войне. Запад вырезал русских тысячами, уничтожались целые города с мирным населением в них.
После взятия Нейгаузена вскоре капитулировал Дерпт, в котором обнаружился тайник с 80 тысячами талеров, – в то время как «Юрьева дань» составляла 60 тысяч. Ливонский историк с горечью писал, что дерптцы пострадали из-за своей жадности.
С мая по октябрь того же 1558 года еще 20 городов-крепостей были взяты русскими, часть предпочла сдаться добровольно. В городах остались небольшие русские гарнизоны, а основная часть армии ушла на зимние квартиры в Россию. Новый магистр ордена Кетлер, воспользовавшись этим, отвоевал крепость Ринген, но сделал это мучительно: пять недель боролся за нее и заполучил только тогда, когда у русских кончился порох, а вдобавок перебил всех защитников крепости.
Отреагировав на такое бесчинство, русские отправились в карательный поход. 17 января 1559 года немцы проиграли нам битву при Терзене – ворота в Ливонию практически распахнулись для нас. Русские войска прошли по землям ордена, разоряя их и почти не встречая сопротивления, захватили 11 городов, сожгли флот Риги прямо на рейде, прошли победным маршем всю Курляндию – до границ Пруссии. И, собрав богатую добычу и огромное число пленных, победоносно вернулись в Россию уже в феврале.
Первый год войны еще не закончился, а орден был уже практически уничтожен. Это был триумф русского оружия!
Льготы, амнистия, беспошлинная торговля и свобода вероисповедания на новоприсоединенных территориях подтолкнули еще 20 ливонских городов добровольно перейти под власть московского царя.
Давление «мирового сообщества»
Для описания дальнейших событий удивительно подходят вполне современные формулировки.
Истерика Запада о победном рывке и укреплении России осталась в летописях – польский король Сигизмунд II Август писал английской королеве Елизавете I:
А ревельские купцы, когда транзит российской торговли стал проходить по другому пути, жаловались шведскому королю на потерю прибыли:
На Россию начинают давить. Литва, Польша, Швеция, Дания, чтобы настоять на перемирии с Ливонией, хотя, казалось бы, какая в нем необходимость? Мы практически победили, осталось взять южную столицу ордена – замок Венден (современный Цесис) – и подписывать уже настоящий мирный договор, а не перемирие. Но вдруг все останавливается.
Есть мнение, что в решении о перемирии сыграли большую роль «агенты влияния» внутри России. В числе этой «пятой колонны» называют ближайшего соратника царя Алексея Адашева, князя Курбского – в будущем первого нашего эмигранта – и священника Сильвестра, наставника Грозного. Цель у западных авторов «перемирия» была одна: включить Ливонию во время этой передышки в военно-политические блоки – и тогда России придется воевать уже с несколькими государствами. Вовлечение нашей страны в большой европейский конфликт, как полагают историки, было задумано с самого начала.
В результате после победного зимнего рейда 1559 года Москва заключила с Ливонским орденом очередное (третье по счету) перемирие, которое должно было продлиться с марта по ноябрь. Если бы царь Иван умер в тот момент, не дожив до своего тридцатилетия, он все равно навеки остался бы в памяти потомков создателем крупнейшей в мире державы, русским Александром Македонским. Но перемирие сломало все.
Во время него Грозный переключается на крымский поход (есть версии, что и это было задумано лишь для того, чтобы оттянуть основные силы русских войск, отвлечь внимание царя от Ливонии и вовлечь Россию еще и в тяжелейший конфликт с мусульманским миром).
Рождение тогдашнего «НАТО»