Время России. Святые века страны

«Если же он не оставит латинства, то будет на вас не благословение наше, а проклятие».

Боярам было не до того, они требовали от Патриарха новых, все более безумных, благословений. Тот отказывал. Один из бояр прямо сказал ему:

«Дело твое, Святейший, смотреть за церковными делами, а в мирские не следует тебе вмешиваться. Исстари так ведется, что не попы управляют государством».

Владиславу бояре присягнули без благословения Гермогена. Польские войска вошли в Москву и заняли Кремль, разоружив последние остатки русской армии. Скоро всем стало понятно, что Владислав – это ширма, а царствовать хочет сам польский король Сигизмунд, страстный сторонник унии.

Но положение Московского государства уже казалось совершенно безвыходным: поляки оккупировали Москву и осадили Смоленск. Шведы заняли Великий Новгород. Шайки иноземных авантюристов и своих «воров» разоряли Русь, убивая и грабя мирное население. Ожидаемый всеми королевич Владислав не принимал православия и не ехал в Россию.

Сторонников Патриарха стали сажать в тюрьму, элиты поддерживали поляков.

Патриарх Гермоген сказал, что другого исхода нет, как только собрать всенародное ополчение, которое освободит Москву и все государство от поляков, а затем избрать Царя. Святитель начал писать грамоты, призывая русские города ополчиться для избавления святой Руси от бед.

«Что можно ожидать от поляков? Лишь окончательного разорения царства и православной веры! – писал Гермоген в одной из грамот. – Болит душа моя и сердце мое терзается… Я плачу и с рыданием вопию: посмотрите, как Отечество наше расхищается и разоряется чужаками!»

И эти грамоты изменили русскую историю. Только представим: государство лежит в руинах, смута победила не только на полях сражений, но и в сердцах людей. В Кремле – интервенты, на троне – поляк-иноверец. И кажется, только один человек в этом победившем хаосе верит в будущее воскресение России. Какой волей, внутренней силой, всепобеждающей верой надо обладать, чтобы «заразить» отравленную Смутой страну убежденностью в самой возможности возродиться, вернуть народ-отступник к вере, доказать снова, что «Богу возможно все» (Мф. 19:26), поставить под знамена и иконы полки людей и двинуть их на освобождение Отечества? При этом Патриарх находился под невыносимым давлением, а позже – и под пытками.

Простые, но наполненные Святым Духом слова Гермогена возвращали народу веру в себя, а уничтоженной раздавленной России внушали чувство, что все поправимо.

«Первопрестольник Апостольской Церкви Святейший Гермоген Патриарх, – писали москвичи, – душу свою полагает за веру христианскую несомненно, а за ним следуют все православные христиане».

Изменники-бояре, видя, что по городам собирается ополчение, являлись к Патриарху, требовали остановить рассылку грамот, благословить присягнуть Владиславу. Диалог Гермогена с боярами Мстиславским, Салтыковым, Андроновым и другими – потрясающий документ твердости исповедника-патриарха.

В какой-то момент Михайло Салтыков закричал Гермогену: «Я убью тебя!», выхватил нож из-за пояса и замахнулся на святителя. Патриарх осенил его крестом и спокойно произнес:

«Не страшусь ножа твоего, но вооружаюсь силою Креста Христова против твоего дерзновения. Будь же ты проклят от нашего смирения в этом веке и в будущем».

Салтыков упал в ноги святителю и просил у него прощения. Гермоген его простил. Когда первое ополчение двинулось на Москву, к Гермогену явились главные правители – поляки:

«Ты – первый зачинщик измены и всего возмущения. По твоему письму ратные люди идут к Москве!.. Отпиши им теперь, чтобы они отошли, а то мы велим уморить тебя злою смертью».

«Что вы мне угрожаете? – ответил Патриарх. – Единого Бога я боюсь. Вы мне обещаете злую смерть, а я надеюсь получить чрез нее венец. Уйдите вы все, польские люди, из Московского государства, и тогда я благословлю всех отойти прочь. А если вы останетесь, мое благословение: всем стоять и помереть за православную веру!»

Русские люди разносили по всей земле слова Патриарха. Потихоньку снова воспламенилась решимость, если надо, умереть за Родину. Во многих местах жители целовали Крест, чтобы стоять за Москву и идти против поляков.

Последний раз поляки дали Патриарху выйти из Кремля в Вербное воскресенье 1611 года для обряда «вхождения на осле». После того объявили, что Гермоген лишен ими патриаршего сана, и заточили старца в подземелье Чудова монастыря в Кремле.

Первое ополчение захлебнулось в боях на Лубянке, в сражении на Сретенке был ранен князь Пожарский. В это же время король польский взял Смоленск – опять же, с помощью русского изменника. По сути, вся Россия сосредоточилась тогда в узком подвальном застенке Чудова монастыря, где морили голодом Патриарха Гермогена. Последнее послание святителя было отправлено в августе 1611 года в Нижний Новгород. В этой грамоте старец посылал всем восставшим за Родину благословение и разрешение в сем веке и в будущем за то, что они стоят за веру твердо: