Патта снова посмотрел на синьорину Элеттру, но та как раз перевязывала узел на галстуке. Брунетти поразился тому, сколько грации и изящества можно вложить даже в такое сугубо мужское занятие. Галстук был темно-серый, в почти незаметную красную полоску, и на особе, повязывающей его, был, черт побери, черный шерстяной жилет и полосатые штаны; так почему же движение ткани, когда синьорина Элеттра пропускала конец галстука через узел, вдруг напомнило ему, как Паола стягивает чулки и тот момент, когда ее ноги вот-вот останутся обнаженными?
– Вы пришли ко мне? – вопрос Патты вернул Брунетти к реальности.
– Нет, дотторе. Я хотел попросить синьорину Элеттру выяснить происхождение одного ювелирного изделия.
– Краденого? – спросил виче-квесторе.
– Мне это неизвестно, сэр.
– Изделие ценное?
– Полагаю, что для его владельца – да, – ответил Брунетти. И, прежде чем тучи, которые уже начали собираться на челе у начальства, стали грозовыми, уточнил: – По-моему, большинство из нас склонны преувеличивать ценность того, что нам принадлежит или нравится.
Думал он в этот момент о ценности, которую представляет для виче-квесторе лейтенант Скарпа.
Синьорина Элеттра вставила реплику:
– Сомневаюсь, что это колье настолько ценное, комиссарио! Но посмотрим, что мне удастся узнать.
Она постаралась на славу: в ее голосе прозвучала и досада, и даже легкое раздражение из-за того, что приходится заниматься пустяками.
То, что синьорина Элеттра разговаривает таким тоном с Брунетти, явно понравилось начальству. Позволив себе удивленный взгляд в ее сторону, комиссар обратился к Патте:
– Если я вам больше не нужен, дотторе, я буду у себя в кабинете.
Патта кивнул и развернулся к своей двери. Синьорина Элеттра у него за спиной поправила узел на галстуке, посмотрела на Брунетти и… подмигнула ему.
20
Брунетти устроился за рабочим столом. Чем себя занять? Радоваться пустячной победе над Паттой ему не очень-то хотелось. В последние годы комиссар уже не получал удовольствия, подпуская патрону шпильки, но и удержаться от этого не мог. От коллег из других городов и провинции он не раз слышал о том, какого сорта начальству, независимо от пола, им приходится подчиняться – и часто намеком, потому что прямо о таком не скажешь, они добавляли: некоторые шефы служат не государству, а совсем другой организации, чего нельзя было сказать о виче-квесторе.
С годами Брунетти понял, что наивысшая ценность для Патты – это его семья. Он был предан ей всецело, безгранично и безрассудно, и это внушало комиссару симпатию. Виче-квесторе был тщеславен, ленив, эгоистичен и иногда вел себя глупо, но все это были простительные недостатки. Он чуть что начинал метать громы и молнии, но без истинной подлости и злого умысла. Это было привилегией лейтенанта Скарпы.
Мотивация Патты всегда была прозрачной, а потому и легкопонятной: он жаждал одобрения вышестоящих лиц и продвижения по карьерной лестнице. Впрочем, большинство хочет того же. Если бы не подушка безопасности, какой являлись богатство и связи его тестя и тещи, Брунетти вряд ли позволил бы себе такую самостоятельность в работе и держался бы с начальством почтительнее.
Но почему Патта так благоволит лейтенанту Скарпе? Этим не впечатлишь руководство, не продвинешься по карьерной лестнице. Брунетти никогда не встречал их вместе вне квестуры и не слышал, чтобы кто-то упоминал, будто видел их в компании друг друга. И Скарпа, и Патта из Палермо. Семейные узы? Связанные с покровительством старые долги, которые надо отдавать?
Брунетти откинулся на спинку стула, переплел руки на груди и стал смотреть на
ebooksa