Ария смерти

– Я не знал Фредди в детстве. Но сейчас это приятнейший человек.

Несколько минут тишину нарушали лишь завывания сирены, потом мотор заглох, и – вот она, Пьяццале-Рома! Позабыв поблагодарить Фоа, комиссар выскочил из лодки и побежал к ступенькам, которые вели наверх, к проезжей части. Там уже ждала синяя машина с включенной мигалкой. Брунетти и Вианелло сели, и комиссар велел водителю включить сирену.

Они уложились в двенадцать минут: Брунетти засек время. Он с нетерпением наблюдал за тем, как они обгоняют медленно движущиеся автобус и велосипед, которому вообще было не место на дороге. Водитель молчал, сосредоточившись на дорожном движении. Он свернул в непривычном месте, и в считанные секунды Брунетти перестал ориентироваться. Он стал смотреть в окно, но пейзаж не радовал красотой, поэтому комиссар снова уставился водителю в затылок. Наконец автомобиль затормозил и водитель обернулся:

– Приехали, комиссарио!

Поблагодарив его, Брунетти направился к больнице. Здание было недавно построено, но уже выглядело обшарпанным. Вианелло перехватил инициативу и повел комиссара вглубь центрального корпуса. Когда второй по счету человек в белой униформе спросил, кто они такие, инспектор достал служебное удостоверение и, покачивая им из стороны в сторону, выставил перед собой, – словно талисман, отгоняющий злые силы. Брунетти хотелось верить, что эта магия сработает.

Вианелло толкнул дверь в отделение интенсивной терапии и, продолжая помахивать удостоверением, остановил первого попавшегося медика – даму со стетоскопом на шее.

– Где потерпевший, которого только что привезли?

– Который из них? – спросила та.

Она была очень высокого роста, выше обоих полицейских, и тон у нее был нетерпеливый и раздраженный.

– С ножевым ранением, – ответил Вианелло.

– Его оперируют.

– Дело совсем плохо? – спросил Брунетти. Когда врач повернулась, чтобы посмотреть на него, очевидно, решая, кто из них главный, комиссар показал свое удостоверение. – Комиссарио Брунетти, Венеция.

Врач присмотрелась к нему внимательнее. Интересно, все ли люди, которым часто приходится видеть чужую боль, обрастают ледяной броней, которая ощущается в их взгляде и словах?

Женщина указала на стоявшие в ряд пластиковые оранжевые стулья и, хотя свободные места были наперечет, сказала:

– Можете подождать там. – И, заметив недовольство полицейских, добавила: – Там или в любом другом месте, по вашему выбору.

– Лучше уж тут, – сказал Брунетти и попытался улыбнуться. Потом, словно прося об услуге, добавил: – Синьора, мы будем благодарны за любую информацию!

Она повернулась и вышла. Брунетти с Вианелло присели на два свободных места, расположенных рядом. Справа юноша с окровавленным лицом придерживал здоровой рукой другую, опухшую. Слева сидела молодая женщина – с закрытыми глазами и перекошенным от боли ртом.

Через некоторое время Брунетти понял, что от парня на соседнем стуле разит спиртным и страхом, – запах неприятный, острый, с которым комиссар сталкивался чаще, чем ему хотелось бы. С другой стороны периодически доносились тихие стоны женщины.

Брунетти и Вианелло просидели минут пятнадцать, не шевелясь и не разговаривая, и комиссар постепенно привык и к запаху, и к звукам. Потом открылась дверь и высокая дама со стетоскопом махнула им рукой: подойдите.

Полицейские встали и последовали за ней.