Мы лучше

– Есть ли причина в таком решении?

– Вы все скоро сами узнаете.

– Хорошо. Помните, Итан, все мы люди, и всем нам нужна помощь друг друга.

Елизавета выключила связь, оставив его одного, терзаемого чувством недосказанности о последнем дне, унесшим жизни людей.

В совокупности с утаенной информацией от хорошего человека и друга про сегодняшние события, состояние его стало ухудшаться и, пытаясь сдержать в себе эмоции, он окунулся в истерику, крича и швыряя предметы со своего стола. Жгучая боль от осознания происходящего вырывалась сквозь слезы и крик, тяжелую отдышку и потерю контроля над своим телом, отчего он чуть не упал на пол из‑за приступа паники и нахлынувшей слабости, в последний момент используя стол как опору. Ещё никогда он не чувствовал себя таким одиноким и слабым. Сомнения, окутавшие его, кажется, появились впервые, позволили ему устрашиться собственного желания увидеть результат его будущей работы. Но стоило бурной химии в голове успокоиться, как появилась ясность, словно бушующий океан сменился покоем, благодаря чему этот эмоциональный всплеск доказал ему важность превосходства разума над телом. Он сразу вспомнил Людвига, который был лучшим из них и обладал теми качествами контроля и трезвости ума, которые вызывают у Итана лишь уважение и даже зависть, и как следствие – формируют конечную цель.

Он знает, обязательно будут люди, противящиеся как прогрессу, так и определенному типу эволюции, истинную цель которой понять дано будет не всем, по банальным причинам, именуемым как человеческое «я».

Мы не короли, что хотят править миром вечно, ибо другая жизнь неведома. Мы также не хотим противопоставлять себя и свои взгляды эволюции, которая куда старше и мудрее нас, и всегда будет выигрывать, ибо в её руках самое важное для успеха – время и терпение. «Так кто же мы тогда?» – спрашивал себя Итан, вплотную подбираясь к окончательному усвоению событий последних суток. Мы – это те, кто будет создавать лучший мир из того. Столько людей, историй и перемен привели к тому, что будет создаваться впервые в истории всей планеты, а главное – в истории минувшего человечества, ведь деление между роботами и людьми впредь состоит не столько в физической структуре, сколько в образе мышления и видения жизни. Это понимание стало первым важным принятием для Итана, как для человека науки, впервые чувствующим себя не просто одиноким – чужим, что подтверждается его желанием сказать людям в оправдание вынужденного прогресса: «Мы лучше».

24

Прошло две недели, с того самого момента, как Бенджамин видел Майю и Итана в последний раз. Это время не было потрачено им впустую, ведь помимо отчетности перед начальством ЦРТ, проводившим ни один допрос с целью выявления причин произошедшей трагедии, Бенджамин потратил не меньше времени для освоения в этом мире. Казалось бы, его не было два года, а эффект, оказанный другим временем, был настолько велик, что порой он чувствовал себя крайне одиноким, находясь в окружении привычного атрибута его старой жизни, но не способный ни с кем быть откровенным. Ни с кем, кроме двух людей. И как бы история будущих событий не трактовала в его глазах важность создателя первого в мире Искусственного Интеллекта, все чаще он думал о другом человеке, о той, которую он ранее не имел чести толком знать, но ему казалось, будто она всегда была частью его жизни.

Когда он только оказался в будущем, чуть поняв и приняв истинное окружение, любая мысль, связанная с возвращением обратно, была более чем нежеланной. Ведь какой смысл возвращаться в каменный век, находясь в мире, где ему доступны любые знания и возможности изучать, развиваться и расширять границы мироздания, думал он каждый день, заставляя себя не терять ни дня на что‑то лишнее. Возможно, так бы у него и вышло, и никогда бы мир так и не узнал, что же случилось с Бенджамином Хиллом, но он встретил Людвига. Поведав ему всю известную историю, тем самым выведя Бенджамина из‑за, как после он понял, несколько опьяняющего состояния от перенасыщения знаниями и возможностями того мира. Чего только стоят космические перелеты, думал Бенджамин, и, пожалуй, по ним он скучает больше всего. Но главное, как человек, получивший самое ценное – знания – он более не мог просто оставить прошлое в покое, забыть, жить дальше и воспринимать историю такой, какая она и есть для всех живых существ, а именно – прошедшей. Затея Людвига дала ему цель, дала новое предназначение, позволяющее реализовать все его знания, ум и потенциал. И вот он все думает, как бы сложились события последних двух недель, прими Кристофер все как должное, не совершая страшный поступок? Вариантов много, но кое‑что не давало ему уверовать в неправильность конечного исхода. События привели его к пониманию, а, точнее, говорил он себе, доказательству, его связи с человечеством, которую думал он, потерял навсегда. Череда печальных событий зародила в нем чувства, которые, на удивление, и это с его‑то опытом и знаниями, почему‑то даруют ему большую уверенность в правильности событий. Чувство, возникающее при одной лишь мысли о ней.

– Здравствуй, Майя.

– Бенджамин, – сказала она несколько холодно, сидя за небольшим столом, прямо на краю смотровой площадки, расположенной на крыше здания, высотой всего в тридцать этажей. Вид открывался на плотно застроенные высотки, уходящие далеко вверх и закрывающие солнце в любое время дня, из‑за чего было много освещения на фасадах домов, как в формате рекламы, так в виде и специальных, вертикальных и горизонтальных ламп. Между зданиями, выстроенными примерно в одном строгом стиле, ничего не было, лишь большая площадь для пешеходов, где не было места никакому транспорту.

– Итан придет? Я не общался с ним с того момента…

– Нет, у него сейчас долгое принятие бремени, которое вы с Людвигом повесили на него, – поняв, как строго, даже осуждающе звучала, она решила сразу добавить, – ему нужно время, не дави на него, сам объявится.

Бенджамин сел слева от нее, чувствуя ее недовольство, которое было видно невооружённым взглядом. Над всей площадкой была прозрачная крыша, откуда открывался вид на весь город.

– Одна из причин, остаться здесь – это желание помочь ему… помочь тебе, – она молчала, – я в таком же положении, как и все, даже более сложном, потому что ответственность…

– Да, в этом я согласна, ответственность на тебе большая, – перебила его Майя.

– Скажи, пожалуйста, ты злишься на меня за что‑то конкретное?

Резко взглянув на него, она тотчас была готова то ли ударить его, то ли что‑то прокричать, но сдержала себя, и, вернувшись наизготовку, сказала:

– Откуда мне знать, что ты не поступишь так же и со мной, как с Кристофером?