— Ползешь в мягкую комнату, встаешь в коленно локтевую и широко открываешь рот.
Уже один возглас повергает мое тело в трепет и я стыдливо опускаю глаза и иду выполнять несложное требование.
Хотя точно знаю, что это только начало. Что скоро тот самый ремень, что я символично передала ему, коснется сладостным ударом моей кожи.
Но все же страшно. Чертовски страшно, когда он щелкает замком двери, отрезая шумы в этой, мягкой, сумасшедшей комнате от всех остальных помещений.
Теперь он сзади. Стоит и не двигается. Выжидает, чтобы напасть, укусить, сожрать каждую мысль не о нем.
Сожрать меня.
Внезапно чувствуя, как он почти надо мной. В рот попадает круглый резиновый кляп, а на затылке защелкивается замочек ремешка, за который очень удобно тянуть.
Это хозяин и делает, вынуждая меня прикусить шарик и мычать в него, когда пульсирующей плоти между ног касается ремень.
Медленно водит по клитору, доводит сволочь до умопомрачения, размазывает обильно вытекающую влагу по бедрам и ягодицам.
А следующий миг я вскрикиваю, когда широкая сторона ремня шлепает меня по ягодице.
— Точно готова? — спрашивает он и я, кивая, покручиваю бедрами, уже в нетерпении нового острого удара.
Да! — удар.
Да! — новый удар, сильнее… легкая ласка языка на воспаленной коже и все…
Давида уносит, он уже не чувствует границ реальности, бьет меня со всего размаха, рассекая воздух, оставляя следы. Он наслаждаясь моим мычанием и смазкой, которая буквально течет из лона.
Ремень еще раз бьет. Уже чувствую, что завтра сесть будет затруднительно и уже в следующую секунду в меня врывается твердый, идеальный член и не церемонясь начинает вталкивается.
Яростно, резко, с чавкающими приятными слуху звуками. Они порой заводят гораздо сильнее, чем видео, совокупляющихся людей.
Движения размашистые, такие важные и нужные, особенно когда на воспаленное хлесткими ударами место опускается ладонь и нежно… Так нежно гладит, пока вдруг не сжимает.
И я, стоя на локтях падаю лицом в мягкое, чувствуя что угол проникновения поменялся и теперь Хозяин входит глубже, таранит меня снова и снова. По подбородку уже слюна, в сердце уже пожар, в глазах темнота. Хорошо, так хорошо, как будто кто-то вколол мне морфина и оставил умирать. И я почти мертва, чувствую, осталось немного.
Хозяин натягивает меня за ремешок на затылке одной рукой, другой сжимает грудь и остервенело трахает.
Снова и снова толкая меня в очередной ошеломляющий оргазм. А ведь когда-то я не верила, что такое возможно, что возможно испытать радость, унижаясь перед мужчиной, возбуждение от боли, острое счастье от возможности кому-то принадлежать. Принадлежать кому-то особенному.