Помяни черта, как говорится.
Замок двери щелкнул и на пороге появился Давид собственной персоной. Я лишь мельком взглянула в окно и с удивлением отметила, что там сгустились сумерки. А между нами сгустилась тишина.
— Вася спит? — спрашивает Давид, закрывая за собой двери и снимая ботинки.
— Спит, — встаю я и откладываю телефон, не зная, что сказать еще.
— Тогда тебе придется помочь мне… — немного заплетающимся голосом ответил он и метнулся в мою сторону.
Чисто инстинктивно я дернулась, но тут же была прижата к твердому телу и ощутила резкий запах виски и сигарет. Довольно грубое сочетание, но меня это не смутило. Наоборот. Волнение, молчавшее весь день, плескалось тихими волнами, пока он чертил дорожку по шее носом. Медленно и нежно. Так как не делал ни разу за два дня сладкой пытки. Дышал моим ароматом и шептал, поражая меня силой эмоций.
— Майя, моя майя.
— Так, с чем вам помочь? — интересуюсь я шепотом и вскрикиваю, когда он вдруг делает шаг назад и закидывает меня к себе на плечо, шлепая по многострадальной заднице.
— Доказать, что ты настоящая, — говорит он и выносит меня из гостиной.
Глава 35
Что-то дикое, первобытное было в том, что Давид нес меня на плече. Как добычу в свое тайное логово, пещеру.
И при мысли о том, каким необузданным он сейчас может быть, вся усталость, накопленная за пару дней постоянного эротического напряжения, схлынула, давая выход настоящему желанию.
Именно его я ощущала, когда дверь за нами закрылась и окутала приятная полу-темень. Рука еще пару секунд назад шлепнувшая меня по заднице, темень медленно гладила, очень часто надавливая на промежность, которая уже давно увлажнилась и требовала ласки.
Стоило Давиду меня отпустить, он развязал галстук и завязал мне глаза. Теперь даже лунный свет, пробивающийся сквозь штору, не мешал мне воспринимать наслаждение.
Все чувства сосредоточились только на тактильном кайфе, который я получала, пока Давид медленно, не торопясь и смакуя, снимал с меня…
Сначала широкие бриджи из шелка, они легко слетели с бедер, так же как и туника с тела. Пальцы Давида, чувственные убийцы, водили по коже вдоль кромки кружевного персикового белья, как будто спрашивая разрешения забраться внутрь.
— Ты хочешь меня? — спрашивает Давид, опаляя горячим дыханием, подрагивающий живот и сжимая грудь.
Ну что за глупые вопросы.
— О, да, очень хочу, — сдавленно зашептала я и застонала, когда кончик его языка забрался в пупок. От Давида остро пахло виски и сигаретами, и эта смесь меня будоражила, дарила новые образы страсти.
Они как табачный дым брали меня в плен, и я выгнулась дугой, когда его пальцы потерли через ткань промежность, а губы уже нашли сосок.