Он убеждал себя, что они с Юрой не расстаются. Повторял сам себе, что это вынужденная мера, правильное решение. Что всё закончится, Юрина депрессия пройдёт, их отношения наладятся. Неизвестно, каким способом, но они смогут преодолеть все трудности.
Сейчас Володе как никогда хотелось бы поверить в крылатую фразу, что если любовь настоящая, то она способна преодолеть что угодно. Но поверить не получалось. Да и любовь ли это? Спроси его кто-нибудь об этом ещё вчера, он бы, не сомневаясь, ответил «да». Но разве происходящее между ним и Юрой похоже на любовь?
Володя вдруг вспомнил, как когда-то очень давно, в «Ласточке», убеждал Юрку, что в настоящей любви нет места эгоизму. Он не смог бы воспроизвести дословно сказанное тогда, но общий смысл заключался в том, что требовать от любимого человека что-то взамен своих чувств — это эгоизм. Что настоящая любовь жертвенна, и если ты действительно любишь кого-то, то совершишь что угодно ради чужого счастья, пусть даже в ущерб себе.
Нарезая морковку, Володя даже улыбнулся, вспомнив, при каких обстоятельствах говорил это Юрке. Ведь тогда он хотел уберечь его от своей любви, считал её неправильной и разрушительной для них обоих. А так ли он ошибался, учитывая всё, что случилось между ними теперь?
Закончив с приготовлением ужина, Володя поднялся к Юре. Тот не закрывал двери, сидел за компьютером. Володя легонько постучал по косяку, чтобы привлечь Юрино внимание.
— Ты спустишься ужинать?
Юра кивнул, не отрываясь от монитора.
— Да, минут через пять.
Володя хотел было уйти, чтобы не отвлекать, но Юра повернулся к нему.
— Думаю, на какой день брать билет. Рейсы по нечётным, можно на завтра или… — Он не договорил, но Володя и так понял.
Он подавил порыв тут же сказать, чтобы подождал ещё и не улетал так сразу. Но какой смысл оттягивать неизбежное?
— Делай так, как тебе лучше, Юр. Я ведь тебя не прогоняю, — тихо сказал Володя.
Он поджал губы, попытался проглотить вставший в горле ком и, развернувшись, пошёл обратно на кухню.
Юра, как и обещал, спустился через несколько минут. Сел за стол, подвинул к себе тарелку.
— Взял на завтра. Вылет в пять вечера, — обронил он, принимаясь резать мясо. Володя заметил, как у него дрогнула рука.
— Хорошо, я помогу тебе собраться и отвезу в аэропорт.
— Спасибо.
Ужинали в полном молчании. Лишь звенели приборы о тарелки и стучал по окнам наконец начавшийся ливень. Это молчание угнетало, его хотелось нарушить, но казалось, что стоит сейчас о чём-либо заговорить, и вся боль, которую Володя держал в себе, выльется наружу.
От этой тишины хотелось сбежать, и он думал, что после ужина Юра снова уйдёт к себе. Но, доев, тот забрал посуду, вымыл её и налил две чашки чая. Одну поставил перед Володей, а со второй отправился на диван. Включил телевизор. Звуки и голоса из какого-то фильма показались слишком громкими и непривычными, но этот шум хоть немного развеял гнетущую атмосферу.
«Да в конце концов, он ведь завтра действительно улетит», — с этой мыслью Володя взял свою чашку и пошёл к дивану. Сел рядом с Юрой. Тот повернулся к нему, посмотрел в глаза и улыбнулся уголками губ.