– Храбрый воин не думает долго. Или ты сражаешься, или останешься трусом!
– Хочешь обвинить меня в трусости? Я пробью ножом грудь тому, кто повторит это!
– Я повторю, – спокойно, но твердо сказал Виннету, – если ты не сдержишь слово, которое давал Шеттерхэнду.
– Я сдержу его, – процедил сквозь зубы Тангуа.
– Значит, ты готов сражаться с ним?
– Да. Мне не терпится пролить его кровь!
– Тогда определимся с оружием, – продолжил Виннету.
– Кто примет это решение?
– Олд Шеттерхэнд.
– Почему он?
– Потому что ты оскорбил его.
– Но я вождь, а он – простой белый!
– Олд Шеттерхэнд выше любого индейского вождя!
– Это он сам так сказал?
Чувствуя, что разговор заходит не в то русло, я решил разрешить спор быстрее:
– Пусть выбирает Тангуа. Мне все равно, каким оружием его побеждать!
– Ты не победишь! – злобно воскликнул вождь кайова. – Думаешь, я выберу твой любимый кулачный бой? Или нож, которым ты убил Метан-Акву? Или дуэль на томагавках, в которой ты одержал верх над Инчу-Чуной? Нет! Мы будем стрелять друг в друга из ружей, и моя пуля застрянет в твоем сердце!
– Хорошо. Пусть будет так. Мой брат Виннету слышал, в чем признался Тангуа?
– В чем?
– Сейчас он признал то, что я боролся с Метан-Аквой и уложил его ножом ради спасения апачей от столба пыток. Прежде он все это отрицал, что является лишним подтверждением его лжи.