– Твои волосы. Через несколько месяцев ты их потеряешь и станешь лысой, как луна, у которой тоже нет волос. И тогда я пришлю тебе мой парик. Прощай же, Печальная Луна!
Старик пришпорил мулицу и с хохотом помчался вперед, а Клиуна-Аи, пряча лицо, сокрушалась, что так глупо позволила посмеяться над собой.
Порядок, в котором мы двигались, установился сам собой. Инчу-Чуна, Виннету, его сестра и я ехали впереди. За нами следовали Хокенс, Паркер и Стоун, а за ними шли тридцать апачей, которые поочередно сменялись, сопровождая навьюченных лошадей. Ншо-Чи сидела на своем скакуне верхом, по-мужски. Я еще раз убедился, что она была превосходной наездницей. Столь же хорошо владела она и оружием. Если бы кто-то встретил нас, не зная, кто она, несомненно, принял бы ее за младшего брата Виннету, и только опытный глаз мог бы заметить женственную мягкость черт ее лица и стройность фигуры, спрятанную в походную мужскую одежду. Она выглядела просто прекрасно.
Первые дни нашего путешествия прошли без особых приключений. Как известно, апачам потребовалось пять дней на преодоление пути от места нападения до пуэбло у Рио-Пекос. Тогда скорость передвижения сильно задерживалась из-за пленных и раненых. В этот раз мы уже через три дня достигли того места, где Клеки-Петра был убит Рэтлером.
Апачи сложили там несколько камней – некое подобие памятника. Виннету выглядел гораздо серьезнее обычного. Я рассказал ему, его сестре и отцу, что́ мне поведал Клеки-Петра о своей прошлой жизни.
На другое утро мы добрались до местности, где на нас напали апачи и где были прерваны наши землемерные работы. Там еще остались наши вешки, и мы могли бы тотчас же начать работу, но пришлось ее отложить и заняться более необходимым. Дело в том, что апачи не пожелали после битвы похоронить убитых кайова и белых, оставив их трупы валяться где попало. Естественно, стервятники и хищные звери в конце концов растерзали их. Кругом лежали обглоданные кости, иной раз с уцелевшим лоскутом мяса. Мне, Сэму, Дику и Уиллу предстоял ужасный труд собрать эти останки и закопать в общей могиле. Апачи в погребении так никакого участия и не приняли.
Прошел целый день, и только на следующее утро я принялся за работу. Кроме воинов, оказывающих мне необходимую поддержку, особенно помогали мне Виннету и его сестра, почти все время находившиеся рядом.
Это была совсем иная работа, чем раньше, когда мне приходилось действовать среди враждебно настроенных людей. Незанятые делом краснокожие бродили по окрестностям и приносили по вечерам свои охотничьи трофеи.
Апачи много помогали нам, но нельзя сказать, что делали они это с большой охотой. Они просто выполняли указания своих вождей. Без последних, думаю, они вряд ли вообще стали бы нам помогать. По вечерам, когда мы собирались у лагерных костров, эти тридцать гордых индсменов садились отдельно от нас. Инчу-Чуна и Виннету все это, конечно, понимали, но ничего не предпринимали и молчали. Только наш незабвенный Сэм долго терпеть не смог. Как-то раз он обратился ко мне:
– Не шибко они тянутся к работе, эти краснокожие. Истина остается незыблемой: краснокожий – отличный охотник и храбрый воин, но в остальном – отъявленный лодырь! Работа ему не по вкусу…
– Все, что они до сего дня сделали, действительно вряд ли назовешь хорошей работой. Но причина тут в другом.
– Да? И в чем же?
– Кажется, они до сих пор под впечатлением предсказания их шамана. Не очень-то они поверили вашему, дорогой Сэм.
– Может быть, но это глупо с их стороны.
– Наша с вами работа кажется им бессмысленной. Вся земля, где мы копаемся, принадлежит им, а я измеряю ее для других людей. Помните об этом, Сэм.
– Но ведь их вожди так захотели!
– Да, это так. Но это не значит, что они со всем согласны. Так они выражают свой внутренний протест. Они сидят вместе и тихо переговариваются. По их лицам видно, что говорят они о нас, и речи их вряд ли бы нас порадовали.
– Скорее всего, вы правы. Но нам не стоит обращать на это внимание. Их мысли и речи не навредят нам. Зато их вожди из кожи вон лезут, чтобы нам помочь, если не ошибаюсь.
Виннету и его отец, в отличие от других воинов, помогали мне во всем с истинно братской предупредительностью, а Ншо-Чи уже по глазам угадывала мои желания. Она исполняла их прежде, чем я мог высказаться, и ее заботливость обо мне распространялась даже на такие мелочи, о которых другой бы и не подумал. С каждым днем я испытывал к ней все большую благодарность. Она оказалась очень тонким наблюдателем и внимательной слушательницей, и, к своему удовлетворению и радости, я заметил, что намеренно или нет, но я стал в некотором роде ее учителем, у которого она брала уроки с большой охотой. Когда я говорил, она не спускала глаз с моих губ, а когда я что-нибудь делал, она повторяла мои поступки, даже если они противоречили обычаям ее народа. Казалось, Ншо-Чи существовала только для меня и заботилась о моем здоровье и удобствах гораздо больше, нежели я сам.
Несмотря на неудобства окружающей местности, мне удалось в течение трех дней достичь ближайшего участка, и требовался всего один день, чтобы завершить все наблюдения и дочертить чертежи.
ebooksa