Капризы мисс Мод

– Товарищ!

– Товарищ!

Они пожали друг другу руки.

Глава XXV

– Я никогда не была так расстроена, – сказала леди Каролина.

В течение последних пяти минут она неоднократно повторяла это. До отъезда последнего гостя она сохраняла ледяное самообладание и наружно казалась совершенно спокойной. Она даже старалась улыбаться. Но теперь, с отъездом последнего автомобиля, она сбросила маску. Даже обстановка кабинета лорда Маршмортона, казалось, корчилась от пламени ее гнева. Что касается самого лорда Маршмортона, то он выглядел совсем съежившимся. Травля шла целых десять минут прежде, чем она и лорд Бельфер окончательно загнали в угол несчастное создание. Его возражение (через замочную скважину запертой двери), что он работает над семейной хроникой и не может быть потревожен, было игнорировано, и теперь он был лицом к лицу с мстителями.

– Я не могу понять этого, – сказала леди Каролина. – Ты знаешь, что в течение многих месяцев мы напрягали каждый нерв, чтобы порвать эту ужасную путаницу, и как раз, когда мы начали надеяться, что что-нибудь может быть сделано, ты возвещаешь публично о помолвке. Я думаю, ты не в своем уме. Даже теперь я с трудом верю, что эта ужасная вещь случилась. Я надеюсь, что проснусь и найду, что это все было кошмаром. Как мог ты сделать такую вещь? Я не могу понять.

– Совершенно верно, сказал лорд Бельфер.

Если леди Каролина была расстроена, то нет слов, чтобы соответственно описать чувства, обуревавшие Перси. С самого начала этого печального события в жизни высшего света, Перси был в первых рядах битвы. Это с Перси была сбита его лучшая шляпа на глазах у всех на Пикадилли. Это Перси выстрадал арест и заключение. Это Перси был искалечен на несколько дней из-за усердного выслеживания Мод по окрестностям. И теперь все его страдания оказались напрасными. Он был предан собственным отцом. Лорд Маршмортон пришел в себя от первоначального испуга. Революционный дух начал вновь гореть в его груди. Раз жребий брошен, не может быть никаких отступлений. Надо признать, а не извиняться. Может быть, наследственные черты ряда предков, которые, каковы бы ни были их недостатки, умели обращаться с женщинами, пришли ему на помощь. Может быть, ему в этой борьбе помогали духи мертвых Маршмортонов, шепча ему слова ободрения. Дух, например, того графа, который во времена Генриха VII пронзил свою жену кинжалом для того, чтобы отучить ее от привычки читать ему наставления. Или того графа, который приказал отравить своих двух теток и сестру из-за простой прихоти. Как бы то ни было, лорд Маршмортон, из какого-то источника почерпнул достаточно храбрости, чтобы возражать.

– Глупости, – сказал он, – разве вы не видите какой вы делаете шум по этому поводу. Мод любит этого парня, я его также люблю. Он вполне порядочный человек. Не из-за чего поднимать такой шум. Почему я не должен был объявить помолвку?

– Вы, верно, с ума сошли, – вскричала леди Каролина. Ваша единственная дочь, и совершенно никому неизвестный человек!

– Именно, сказал Перси.

Лорд Маршмортон с ловкостью понял свое преимущество искусного спорщика.

– Вот в этом-то вы и ошибаетесь. Я все знаю о нем. Он очень богатый человек. Вы видели поведение всех гостей за обедом, когда они услышали его имя. Очень известный человек! Он зарабатывает много тысяч фунтов в год! Вполне подходящая партия во всех отношениях.

– Это не подходящая партия, – сказала леди Каролина пылко. – Для меня безразлично, зарабатывает ли этот м-р Бэван тысячи фунтов в год или один шиллинг. Он ей не пара. Деньги это не все!

Она остановилась. Раздался стук в дверь. Дверь отворилась, и вошла Билли Дор. Добрая девушка, она предвидела, что лорд Маршмортон будет доволен переменой темы разговора.

– Не пожелаете ли вы, чтобы я помогала вам сегодня вечером? – спросила она улыбаясь, – я решила спросить вас, не пожелаете ли вы, чтобы я что-нибудь сделала сегодня?

Леди Каролина быстро приняла холодный аристократический вид. Она остро негодовала на это вмешательство, но манера, с которой она говорила, была ласкова.

– Лорд Маршмортон не потребует вашей помощи сегодня. Он не будет работать.

– Спокойной ночи, – сказала Билли.