Капризы мисс Мод

– Чаю пожалуйста, сказала Мод, обретя голос.

– Одну порцию? – вздохнула кельнерша.

– Шоколад для меня, сказал Джоффрей живо, с видом человека, беседующего на близкую ему тему. – Я хотел бы побольше взбитых сливок. И, пожалуйста, посмотрите, чтобы он был горячим.

– Один шоколад!

Джоффрей размышлял. Это было для него серьезным вопросом.

– И принесите немного кекса. Я люблю с глазурью… И пирожных… И гренков с маслом. Пожалуйста, присмотрите, чтобы на них было побольше масла.

Мод задрожала. В лексиконе человека, сидевшего перед нею, не должно было быть слова «масло».

– Хорошо, – сказал Джоффрей, нагибаясь, когда высокомерная кельнерша отошла. – Вы не изменились ни капельки. По внешнему виду, по крайней мере.

Нет, – сказала Мод.

– Вы такая же точно. Я думаю, я… – Он покосился на свой жилет – прибыл немного в весе. Я не знаю, заметили ли вы?

Мод снова содрогнулась. Он думает, что прибыл немного в весе, и не знает, заметила ли это она! Она была подавлена бесконечной тоской при виде толстого человека, который даже не понимал, насколько он пополнел!

– Это жизнь на яхте привела меня к такому положению, сказал Джоффрей. Я был на яхте почти все время, с тех пор как в последний раз видел вас. Старый холостяк имел японского повара и жил превосходно. Его хватил удар. Мы долгое время путешествовали. Мы были в Средиземном море всю прошлую зиму. По большей части, в Ницце.

– Я бы хотела поехать в Ниццу, сказала Мод, чтобы что-нибудь сказать.

Она чувствовала, что Джоффрей изменился не только наружно. Или же, в действительности он всегда был таким пошлым и прозаичным и только в ее воображении казался иным.

– Если вы когда-нибудь туда поедете, сказал Джоффрей серьезно, – не упустите случая позавтракать в отеле «Лазурный Берег». Там дают самые изумительные закуски, какие вы когда-либо видели. Речные раки, величиной с молодого омара. И есть рыба, забыл ее названье, я его потом вспомню. Она напоминает флоридскую «помпано». Будьте осторожны, заказывайте ее жареной. В противном случае она потеряет аромат. Подтвердите лакею, что вы хотите иметь ее жареной, с растопленным маслом, и немного петрушки с обыкновенным вареным картофелем. Это настоящее изумление! Люди могут говорить все, что угодно, но я утверждаю, что французы, действительно, не знают толка в бифштексах и вообще в красном мясе. Телятина не дурна, хотя я предпочитаю нашу манеру ее приготовления. Конечно, в чем французы настоящие гении, это омлет. Я припоминаю, что, когда мы зашли в Тулон за углем, я отправился бродить по берегу и получил самый великолепный омлет с цыплячьей печенкой, в совсем маленьком, скромном ресторане близ гавани. Я всегда буду помнить его.

Кельнерша вернулась с подносом. Джоффрей досадливо покачал головою.

– Я нарочно просил много масла, – сказал он. – Я ненавижу гренки, когда на них недостаточно масла. Их не стоит есть. Дайте мне масло, и я намажу их сам. Поторопитесь, пожалуйста, прежде чем гренки остынут. Это нехорошо, когда они остывают. Здесь не умеют приготовлять чай. Вы должны побывать в деревне, чтобы оценить его по-настоящему. Я вспоминаю, как мы стали на рейд вблизи Девонширской дороги на несколько дней, и я отправился выпить чаю на ферму. Это было нечто изумительное. Густые девонширские сливки, домашнее варенье и всякого рода пирожные… Все здешнее – пустяки в сравнении с ними. Хорошо, если бы эта женщина поспешила с маслом. Через минуту будет уже поздно.

Мод молча пила глотками свой чай. Ее сердце было налито свинцом. Возвращение к теме о масле, как своего рода лейтмотив в разговоре ее собеседника, действовало на ее нервы таким образом, что она едва могла выносить его. Она представила себе ужасные месяцы, в течение которых Джоффрей неизменно поглощал масло, день за днем, неделя за неделей, становясь все более и более похожим на бочку. Она содрогнулась. Негодование на несправедливость судьбы, побудившей ее отдать свое сердце человеку, которого потом превратила совершенно иного человека, боролась с холодным ужасом, который возрастал по мере того, как она все более ясно понимала значение совершенной ошибки. Она поняла, что должна спастись. А теперь, как могла она спастись? Она, конечно, отдала себя в руки этого человека!

– А! – вскричал Джоффрей весело, когда принесли масло.

Он стал намазывать гренки. Мод отвела глаза.