– Пойдем, – сказала она и, не дожидаясь Фроста, направилась к главному корпусу.
– К тебе? – В его голосе послышалось легкое изумление.
– Медпункт еще закрыт. Но если хочешь ходить с распухшим носом…
– Не хочу. – Он не дал ей договорить. – Меня полностью устраивает моя внешность. А кофе напоишь? – спросил, поравнявшись с Мирославой. – В знак примирения и вообще…
Она не хотела поить его кофе. Она уже успела пожалеть, что вообще пригласила его к себе. Но слово не воробей, а время еще раннее. Даст бог, никто и не заметит, что в семь утра она привечает у себя гостей. Лучше бы не заметил, потому что Славику это не понравится. Наверняка, не понравится.
Почти тут же Мирослава подумала, что Славик и сам не особо печется о ее душевном спокойствии, что только гордость не позволяет ей позвонить ему и спросить, где он, черт побери пропадает, когда конференция закончилась уже три дня назад. Гордость, а еще ум. Зачем ей ссориться со Славиком? Разумеется, ссора с ним не означает неминуемого охлаждения отношений с его папенькой. Что ни говори, а Всеволод Мстиславович разумный и расчетливый человек! Почти такой же разумный и расчетливый, как и она сама. Он умеет разделять личное и профессиональное. Но лучше бы не доводить дело до выяснений отношений, поэтому Мирослава сказала как можно тверже:
– Нет, кофе не напою!
Фрост сразу понял, что нос не сломан. В иную бытность били его по морде не единожды, нос однажды тоже сломали. Не в бою, а на тренировке. Как бы то ни было, а ощущения он помнил. Но обидно, черт возьми! Он к ней с чистыми помыслами, а она ему сразу хук левой. И рука ж какая тяжелая! А с виду не скажешь. С виду в этих своих беговых легинсах и кофтейке выглядела она не многим старше некоторых воспитанниц Горисветово. Потому что мелкая. Рост у нее какой? Метр шестьдесят, максимум. А как говорится, маленькая собачка – до смерти щенок. А Мирослава еще и злющая, как все маленькие собачки. А уродские строгие костюмы носит, чтобы казаться солиднее, не иначе. Фрост бы ни за то не поверил, что молодая девчонка, будучи в здравом уме, выберет эти бабушкины наряды вместо удобных джинсов.
Мирослава шла быстрым шагом, словно втайне все еще надеялась, что он отстанет. Но он не отстанет, он до конца будет играть на ее чувстве вины. В конце концов, это ведь не он чуть не сломал ей нос.
Она жила на первом этаже административного крыла. У Фроста и у самого имелась тут комната, если вдруг он заработается допоздна и захочет остаться в усадьбе. Горисветов был весьма любезен и практичен, думал о комфорте не только воспитанников, но и учителей. Сказать по правде, Фрост был не совсем учителем, тут он слукавил. Конечно, несколько одаренных пацанов в Горисветово имелось, и пацаны эти были не прочь припасть к тайнам двоичного кода. Но основную работу Фрост выполнял именно для администрации. Фактически, его приняли на работу сисадмином. Хорошо, что о его падении не знали интернет-дружки, а то б замучился отбрыкиваться от дурацких шуточек. Ибо грех программеру его уровня заниматься всякой ерундой в какой-то провинциальной дыре.
Комната Мирославы не шла ни в какое сравнение с его собственной. Потому что у него была именно комната, пусть и весьма комфортная, обустроенная на манер крошечной студии, а ей выделили полноценную квартиру со всем вытекающим. Стало даже немного обидно, что его, программера мирового уровня, ценят так низко.
– Разувайся тут! – велела Мирослава, сбрасывая кроссовки у порога.
Фрост послушно разулся, осмотрелся.
– А ничего хоромы! – Он старался, чтобы получилось без зависти, но, кажется, не вышло. Мирослава глянула на него снисходительно, как на какого-нибудь нищеброда, попавшего в королевские покои. И взглядом своим она еще раз подтвердила его худшие догадки. Язва обыкновенная – вот кто она такая!
– Можешь взять из морозильной камеры что-нибудь холодное, а я в душ, – сказала она.
– Сначала я. – Он не имел в виду ничего такого, он намекал на то, что с дороги было бы неплохо вымыть руки, а уже потом заниматься медицинскими манипуляциями, но она вдруг побледнела. Не покраснела, что могло бы быть вполне ожидаемо, а именно смертельно побледнела. Может быть, даже покрылась холодным потом.
– Нет, – сказала она после секундного замешательства.
– Мне только руки помыть. – Фрост вытянул перед собой руки.
– Ты в перчатках. Зачем тебе мыть руки?
А она была не только язва, она была логична и последовательна в своей язвительности. Сейчас она еще спросит, зачем ему перчатки…