…Я стал таким врунишкой, таким мошенником, хоть возьми и дай себе затрещину…
Учительница русского языка не больно-то гоняла нас по грамматике: поговорила с нами по-русски, кое-что спросила и вывела оценку — тройку или четверку. Меня она попросила рассказать, где я учился до этого и почему решил стать агрономом. Она так открыто и добродушно улыбалась, что я чуть не выложил и про дом, и про сверчков, и про подделанное удостоверение.
Хоть и ужасно трудно врать, особенно на чужом языке, и все равно я рассказал ей, что решил поступить в техникум после того, как услышал про выдающиеся работы Мичурина, когда прочитал, что картошку можно скрестить с помидором, а пшеницу с пыреем. Я путал падежи, не знал, как по-русски называется пырей, однако продолжал нести околесицу. Фу, как стыдно! И за это вранье мне еще поставили четверку.
Но это еще не все…
Комендант общежития показал нам с Пранасом огромную комнату.
— Вот тут вы и будете жить, — сказал он.
— А кровати откуда возьмем? — спросил Пранас.
— Их пока что не хватает, — ответил комендант. — Но вы, я погляжу, народ мастеровой, — и он заглянул в свою книжечку. — Ну да, после ремесленного… Так что придется вам кроватки самим смастерить.
— Да я вовсе не столяр! — воскликнул я. — Я керамик. Горшки лепил.
— Ага… — записал что-то комендант. — Со временем нам и гончары понадобятся.
Пранас так и не успел спросить, откуда нам взять доски для будущих кроватей.
— Мы, например, от сарая отдирали, — поделился опытом один из второкурсников.
— А инструмент, гвозди где, у кого?
Парень пожал плечами — видно, кому очень нужно было, как-то выкручивался.
То, что я назвал себя керамиком, помогло мне с горем по полам выклянчить у коменданта кровать. Сейчас мы спим на ней вдвоем. Пранас и без того в два раза толще меня, а уж когда ему снится драка, я оказываюсь на полу. Ничего не поделаешь — каюсь, терплю муки за свое вранье. Говорят, кое-кто с нашего курса уже собирается навострить лыжи, домой вернуться. Ну и пусть, скатертью дорога, койка нам останется.
…Сдав зимой экзамены, я получил стипендию и стал собираться домой. Теперь у меня был лыжный костюм, я приобрел легкий картонный чемодан, который набил гостинцами для домашних: дяде купил сигарет, тете — ее любимую копченую треску, а бабке — кило сахару.
Я хотел сделать им сюрприз, поэтому заранее не предупредил о своем приезде. А день в середине зимы долго ли тянется? Вылез я после обеда из вагона, покуда добрел заснеженными пригорками, солнце уж багровым стало.
Поднялся я на последний холмик, остановился дух перевести и вздрогнул: горит! Дядина избенка горит!
Какое счастье — я ошибся! Вот радость-то! Это не огонь, это солнце отражается в окнах!
На дворе оттепель, окошки оттаяли, я вижу чье-то лицо… Наверное, это дядя или тетя, смотрят и удивляются: кто же там пожаловал? Неужели Казис?..
ebooksa