Она приблизилась к столу и заметила фотографии.
– Новоприбывшие? После очередного экзамена?
– Нет, я новое тело себе выбираю, – начал он, беря пачку.
– Давно пора, – она фыркнула, даже не заметив его реакции.
– Не хочешь взглянуть? – Его голос, тем не менее, прозвучал очень ровно.
– А зачем?
Он не почувствовал, как вонзились в ладонь острые края жёстких глянцевых бумажек, когда рука его спазматически сжалась, потому что боль совершенно другого рода была несравненно сильнее.
– Да, действительно, зачем? – произнёс он с горьким сарказмом, швыряя фотографии обратно на стол, где они легли причудливым веером.
– А это что? – Она указала на шкатулку. – Очередные безделушки припас?
– Может заглянешь хотя бы?
Она подняла крышку.
О! Как замерло её лицо! Губочки задрожали, а слегка раскосые лисьи глазки наполнились слезами.
Словно в крохотном телевизоре она увидела избушечку в глубине леса; пожилая, но явно ещё крепкая женщина сидела на крыльце.
– Твоя бабушка умерла своей смертью, – объяснил ей Роджер. – Ты можешь уйти к ней. Но возврата уже не будет. Вы будете только вдвоём… Я мог бы войти тоже, но только с тобой.
Она взглянула ему прямо в глаза.
– Прости меня, Роджер. – Её голос дрогнул. – Единственное, что я хочу – это свободу. Я не нашла её в этом мире, а если ты отправишься со мной – её не будет и там.
Он только кивнул.
– Я последний день нахожусь в этом теле, – уточнил он. – Эту шкатулку кремируют вместе с ним. Никто не нарушит ваш покой.
– Спасибо тебе за всё. – Она ухмыльнулась. – Ты всегда понимал меня. Просто не Судьба.
Он закрыл глаза, а когда взглянул снова – девушка-подросток в простеньком деревенском сарафанчике бежала в сторону домика. Женщина вскочила с крыльца и кинулась ей навстречу. Они схватили друг-друга в объятия, и Сатани опустил крышку, словно маленький гробик закрыл.