Господи, ну пусть он скажет, что пошутил… Ну, пожалуйста!
Он…
…не говорит.
28. На новой странице
Бывали времена, когда я едва заставляла себя подняться утром воскресенья. Потому что… Вечером на смену. Снова озабоченные козлы будут улюлюкать и кричать мне мерзости. Снова надо заставлять себя смотреть выше, улыбаться вопреки себе и думать о маме.
В этот раз так же тяжело мне дается утро понедельника. Я просыпаюсь по будильнику, выключаю его, и… не могу найти в себе силы выползти из-под одеяла.
Господи, какой же тяжелый день сегодня предстоит.
Сегодня всему универу станет известно, что я трахалась с Ройхом в библиотеке. Даже если Анька скинула запись только ректору, даже если ректор прослушает её не с самого утра – держу пари, до обеда Ройху устроят казнь, после обеда – эта сплетня сама собой разлетится от впечатлительных преподавательниц до озабоченных скандальными подробностями чужой жизни первокурсниц.
О вольном посещении библиотеки можно забыть. Хорошо если меня вообще туда на порог пускать будут.
Впрочем, это не проблема. И сплетни, шушуканья за спиной – тоже не проблема. Проблема в том, что начнется разбирательство. Обязательно начнется.
И вероятнее всего меня вызовут прямо к ректору на ковер. Могут даже отчислить. Но самое паршивое – придется встречаться с Ройхом. А меня сейчас даже от одной только мысли о нем тошнить начинает без всяких таблеток.
Он ведь…
Так вчера и не понял, почему я молчала все два часа, что мы ехали до Москвы.
Он говорил что-то там про универ, учебу, ответственность, что мне еще слишком рано даже думать о таких вещах…
Трахаться ночь напролет мне не рано – а думать о детях, рано, да-а-а!
И ладно, дети! Я же и вправду даже не думала, и понятия не имею, какое решение приняла бы, если бы это случилось.
Но ключевое тут – “я бы приняла”. Сама! Сама приняла решение, что мне делать с моим телом, принимать ли риски, пихая себе в рот всякую дрянь.
– Ты еще не можешь решать сама такие вещи, – твердил как заведенный Ройх, – не можешь, холера. Рано. Просто поверь мне на слово!
Возвращаемся к вопросу – если мне рано принимать важные решения, то за каким хреном мне не рано трахаться день и ночь? Что-то я не помню угрызений совести, даже когда он имел меня в библиотеке. Ни до, ни после, ни во время! Он ни в чем не сомневался, даже когда понял, что лишает меня девственности на библиотечном подоконнике.
Хотя, может, в этом и проблема?
ebooksa