Выйти замуж за бандита. Выжить любой ценой

— Не поделили девчонку в школе, — криво ухмыляется муж. — Этих девок столько было, я даже не помню их, а у Гара переклинило.

— Господи, Мир, он больной! Это же было давно. Ни одна отбитая девчонка не стоит жизни детей.

Как? Как такое можно было сотворить из-за непонятного конфликта в школе, когда все отношения заканчиваются парой трахов в туалете? Что у человека должно быть в голове, если он отправляет на мучительную смерть маленьких детей и женщину?

Рыдаю в голос, сжимаясь от ужаса. Если бы Мир не нашёл детей? От мысли печёт внутри и разрывается от горя. Тварь. Какая же он тварь. Не замечаю, как муж подхватывает меня на руки, кладёт на кровать и укутывает собой. Засыпаю с жжением в глазах и пустотой в груди. Повезло, что ты сдох, мразь. Я бы не дала тебе так легко умереть.

Глава 43

Дамир

— Мир, я хочу сменить религию, — в сером мареве рассвета шепчет малышка. Она лежит ко мне спиной, подтянув колени к животу, и я совсем не вижу выражения её лица, но по напряжённой цепочке позвоночника понимаю, что разговор для неё непростой. — Принять ислам.

Ника замолкает, как будто спит, а её предыдущие слова были отголоском глубокого сна. Прощупываю себя, пытаясь понять, что сейчас чувствую. Хотел бы я принятия со стороны жены не только моего образа жизни, но и моих религиозных взглядов? Полгода, год назад — да. Сейчас? После всего произошедшего? Скорее всего нет. Не так, не под воздействием обиды, злости и разочарования. Для меня никогда не имело значение вероисповедание Вероники, главное, она со мной, счастлива, а большего мне и не надо.

— Это не спонтанно, Мир, — режет тишину, приходит в движение и разворачивается ко мне. — Я много думала и приняла решение.

— Почему? — держу эмоции под замком, стараясь не разрядить плотность спокойствия. — Почему сейчас?

— Я молилась. Много, постоянно и бесполезно. Мой бог не услышал, не помог. Совсем скоро разочаровалась, обозлилась, перестала верить в него. И знаешь, Мир, рядом со мной был Махмуд, которого жизнь нещадно била, но он всё равно верил в Аллаха.

— Махмуд с детства привык верить. Это единственное, что у него осталось, и его взгляды не повод менять что-то в себе.

Осторожно отговариваю и всё больше убеждаюсь, что так не хочу. Одно дело почитать книги, прийти к решению осмысленно, от сердца пожелав, другое вступить в противоречие — этот не помог, перейду к следующему.

— Да при чём здесь Махмуд? Он просто был рядом, не теряя веры, — шипит возмущённо жена. — Я хочу исповедовать одну веру с тобой и детьми. Хочу пройти обряд бракосочетания по твоим законам. Хочу быть целым во всём.

— Малыш, мы вернёмся к этому разговору позже, когда ты отдохнёшь, успокоишься, почувствуешь себя по-настоящему дома, — гашу её раздражение, прижимая к себе и укладывая голову на плечо. — Тебе надо почитать книги, ознакомиться с кораном, обдумать всё ещё раз. Я буду счастлив твоему переходу в ислам, но только если желание будет идти из сердца.

Ника расслабляется, льнёт ближе, а мне безумно не хватает её длинных волос, путающихся между пальцами, её обнажённой спины, опаляющей жаром ладони. Глажу по плечу, спускаюсь ниже, переплетаю пальцы и целую ладонь. Счастлив до одурения. От того, что лежит рядом, что могу прижать к себе, что позволено дышать с ней одним воздухом.

— Хорошо, — отвечает, подумав. — Вернёмся потом.

От размеренного звука сердцебиения, от нежных поглаживаний груди засыпаю, проваливаюсь в спокойный сон, первый за последнее время. Тёплое тело жены вытянулось вдоль меня и доверчиво закинуло ногу, придавив член, жаждущий касаний. Дай мне сил вытерпеть, подождать ещё несколько недель, пока организм Ники восстановится, а рубцы немного заживут.

Меня будят уверенные трепыхания малышки, пытающейся вылезти из-под моих лап, жадно сграбаставших и затянувших худышку на себя. Вероника издаёт жалобные, мяукающие звуки, борясь с моей тяжестью и часто дыша.

— Мир, я в туалет хочу, — отвешивает в безнадёжности шлепок, дёргаясь сильнее.